здание, где находилась картинная галерея Гримеса. Она была затиснута вегетарианским рестораном, с одной стороны, и магазином — с другой. Не понравился мне и фасад дома, выложенный старым кафелем. Нужное мне помещение располагалось на втором этаже. Об этом говорила позолоченная надпись в витрине.
«Поль Гримес. Картины и предметы интерьера.»
Я припарковался к бровке тротуара неподалеку от здания. Открывая двери галереи, я услышал мелодичный звон колокольчика.
«Небогато!» — мелькнула у меня мысль, когда я вошел внутрь и огляделся.
Скромность обстановки должны были, видимо, скрывать цветные драпировки и разрисованные экраны. На стене висели несколько картин, ценность которых вызывала сомнение.
За стоявшим неподалеку от двери довольно пошарпанным, если судить по его внешнему виду, письменным столом, сидела молодая женщина в цветном костюме. Она углубилась в изучение каких-то бумаг или же просто делала вид, что очень занята делами, чтобы создавать определенный престиж своему заведению. У нее были глубокие, темные глаза, несколько выступающие вперед скулы, упругая грудь. Приятное впечатление довершали густые черные волосы. Это была довольно красивая молодая женщина или девушка.
— Мистер Гримес ожидает моего визита к нему, — сказал я, вежливо поздоровавшись и представившись. — Это я недавно звонил к вам.
Молодая женщина покачала головой:
— Очень жаль, но мистер Гримес вынужден был уйти, — сказала она.
— Когда он вернется?
— Он не сообщил. Кажется, уехал за город по делу клиента.
— Вы его секретарша?
— Можно, в общем, и так меня назвать, — ответила она с улыбкой, которая почему-то напомнила мне блеск полуоткрытого ножа. — Значит, это вы звонили по поводу какой-то картины?
— Да, я.
— Могу показать вам пару полотен, — она широким жестом указала на висевшие на стене картины. — Правда, это в большей части работы абстракционистов. Но у нас имеются и другие произведения искусства…
— У вас есть какие-нибудь картины Рихарда Хантри?
— Не думаю… — задумчиво ответила она.
— Мистер Гримес продал Бемейерам одну из картин Хантри, портрет молодой женщины. Мне сказали, что я смогу увидеть у вас фотокопию этой картины.
Она вновь покачала головой:
— К сожалению, ничего не могу сказать конкретного по этому поводу.
— Дайте мне, пожалуйста, домашний адрес мистера Гримеса.
— Он живет здесь же, над магазином. Но сейчас, как я сказала, его нет дома.
— Когда же он вернется, как вы считаете?
— Затрудняюсь сказать… Иногда он отсутствует целую неделю. Обычно он не говорит, куда и на сколько уходит. Да я и не спрашиваю об этом.
Поблагодарив, я вышел. Постояв невдалеке и подумав с минуту, я зашел в соседнее бистро. За прилавком стоял негр лет сорока. Он сразу же вежливо спросил, чем может служить.
— Вы знаете мистера Гримеса? У него антикварный магазин рядом с вами.
— Это, наверное, тот седой парень с острой бородкой? — сказав это, негр образно очертил в воздухе контур остроконечной бороды соседа, добавив: — Носит белое сомбреро?
— Да, именно так.
— Не сказал бы, что знаю его. Разве лишь то, что он не пьет… Он не дал мне заработать на себе ни цента.
— А эта его девушка из магазина?
— Пару раз она покупала у нас пиво. Ее, кажется, зовут Паола. Не думаете ли вы, что в ней течет индейская кровь?
— Я бы этому не удивился.
— Так и мне кажется… — негр широко улыбнулся. Его, похоже, веселил наш разговор. — Видимо, она резвая девочка! Не знаю, как этот седоватый и немолодой парень держит ее у себя…
— Я тоже не понимаю этого, — заметил я ему в тон и положил на прилавок два доллара, прикрыв их своей визитной карточкой. — Могу я позвонить к вам немного позднее?
— Почему бы нет? Пожалуйста!
Теперь я направился в местный музей и вскоре подъехал к старинному белому зданию, расположенному на главной улице. Молодой человек у входа в музей на мой вопрос о Фреде Джонсоне ответил, что тот ушел час назад.
— Вы хотите поговорить с ним лично? — уточнил он. — Может быть, речь идет о чем-то непосредственно связанном с музеем? Тогда можно обойтись и без Джонсона.
— Я слышал, что Фред Джонсон очень интересуется творчеством Хантри…
Молодой человек улыбнулся:
— Мы все здесь очень интересуемся им! Вероятно, вы приезжий?
— Да, я из Лос-Анджелеса.
— Вы видели нашу экспозицию работ Рихарда Хантри?
— Еще нет, не успел.
— Значит, попали очень удачно! Здесь как раз находится миссис Хантри, которая регулярно посвящает музею один день в неделю.
Я прошел внутрь помещения. В первом зале музея экспонировалась традиционная резьба по дереву. Второй зал был уже совсем иным. Картины в нем напоминали окна, выходящие в иной мир, сквозь них можно было наблюдать жизнь зверей. Но звери на полотнах Рихарда Хантри были особенными… необычными… Они чем-то напоминали человеческие существа… Или же это были люди, превращающиеся в животных… Трудно точно определить…
Женщина, находившаяся в этом зале, ответила кому-то на вопрос об этих необычных картинах.
— Это так называемые «картины-существа»! Они представляют собой определенные размышления их творца на тему об эволюции жизни. Трудно поверить в то, что талантливый художник нарисовал все эти картины в течение всего лишь шести месяцев!
Я повернулся, чтобы рассмотреть не столько сами полотна, сколько женщину, повествующую о них.
Строгий костюм, несколько аффектированная манера говорить… Она будто излучала какую-то суровую силу… Блеск коротко остриженных, седеющих волос, казалось, отражал все ту же внутреннюю напряженность…
— Вы миссис Хантри? — спросил я, подходя к женщине вплотную.
— Да, — подтвердила она, показывая всем своим видом удовлетворение по поводу того, что ее знают как «миссис Хантри» даже совсем незнакомые люди.
Внимательно посмотрев на меня, она сказала:
— Я совсем не обязана здесь находиться… Особенно сегодня, когда вечером даю у себя большой прием. Но я стараюсь не пропускать в обычный день мое дежурство в музее.
Она подвела меня к другой стене, на которой висел цикл темных фигур. Одна из них особенно привлекла мое внимание: молодая женщина сидела на скале, частично укрытая шкурой буйвола. Были прикрыты лишь ее бедра, а красивая грудь и плечи оставались нагими. Над нею, в глубине, висела в пространстве голова быка, прикрепленная к деревянной раме, что создавало определенный контраст.
— Художник назвал эту женщину «Европой», — пояснила миссис Хантри.
Я невольно перевел взгляд с картины на нее. Она как-то удовлетворенно улыбалась. Посмотрев на изображенную на картине молодую женщину, я невольно спросил, не сомневаясь в ответе:
— Здесь… вы изображены?
— В определенном смысле… да… Я частенько ему позировала…
