Поверь мне, ничего хорошего из этого не выйдет.
– Если ты встанешь на моем пути…
– Ну и что будет? – ухмыльнувшись, спросил я. – Твои угрозы для меня ровным счетом ничего не значат! Что такой неудачник, как ты, может мне сделать?
– Потом узнаешь!
У меня невольно возникло желание схватить Звягинцева за ворот пиджака и провести его раскрасневшейся физиономией по тарелке с овощным салатом.
– Остынь и слушай меня внимательно! – с трудом сдерживая вспышку гнева, пригрозил я. – Мне стоит позвонить директору твоего лицея, у которого ты получаешь нищенскую зарплату за преподавательскую деятельность, – и уже завтра утром тебя вышвырнут на улицу. Лучше не груби мне! Ты ведь знаешь, что у меня никогда не было друзей. Мы учились в одном университете, но ведь это меня ни к чему не обязывает. Ради достижения определенной цели я ни перед чем не остановлюсь. Надеюсь, ты меня понял, Олег Михайлович?!
Мой вопрос, который стал заключительной фразой, прозвучал особенно значительно и грозно. Звягинцев проскрипел зубами, но, отлично понимая безысходность создавшегося положения, как-то сразу осунулся и вдруг цинично улыбнулся.
– Кажется, мы изрядно выпили и оба чересчур взведены, – примирительно произнес он.
Я по-прежнему сохранял хладнокровие. Звягинцев мог тявкать, как шелудивая дворняжка, но никогда бы не осмелился укусить.
– Пожалуй, ты прав. По-моему, нам не следует спорить, – согласился я.
– Прости, кажется, начал молоть чепуху. Спиртное всегда действует на меня удручающе. Разве можно удержаться от соблазна испробовать один из лучших сортов коньяка? Я практически непьющий человек. В этом ресторане такое великолепие! Невольно начинаешь ощущать себя настоящим человеком! Я ведь еще никогда в жизни не был даже на нижней ступеньке центрального входа этой шикарной гостиницы. Я всегда любовался ею лишь со стороны и никогда не заходил внутрь. Тем более никогда не был в этом кабаке…
– Ты уже говорил. Вновь начинаешь повторяться…
– Да, да… Мне очень стыдно. К сожалению, я перешел границы дозволенного.
– С кем не бывает?
– Прости, я сам не свой… Кругом такая роскошь! Викулинька… Я ведь тоже люблю ее…
Звягинцев замолчал. Вероятно, он хотел посмотреть на мою реакцию. Я по-прежнему сохранял ледяное спокойствие.
– Я действительно ее люблю! – снова повторил он. – Иначе, зачем бы я стал потакать ее прихотям?
– Отлично тебя понимаю, но ничем помочь не могу, – заявил я твердым голосом. – Можешь не поверить, но у меня самые серьезные намерения!
Он бросил на меня разящий взгляд, но тут же опустил глаза и стал похож на побитую собаку. Он снова был смешон и жалок. Не мужчина, а какая-то квашня. Я потерял к нему всякий интерес. Я терпеть не мог слизняков и теперь лишний раз убедился в том, что люди подобного рода не могут вызывать ничего, кроме презрения.
– Нам необходимо серьезно поговорить, – предложил я, не имея ни малейшего желания наблюдать за тем, как он распускает нюни.
Звягинцев постарался изобразить некое подобие улыбки, которая больше походила на оскал затравленного зверя.
– Ты хочешь обсудить вопрос, касающийся Виктории? – робко спросил он.
– Извечная проблема замкнутого треугольника, – холодно ответил я. – Кто-то всегда лишний! Один из нас должен сойти с дистанции.
– Не следовало мне приводить сюда Вику, – с сожалением в голосе проговорил он.
– Что сделано, то сделано. Не нужно себя корить, рано или поздно, она все равно тебя покинула бы.
– Ты, как всегда, прав! Мне сложно что-либо возразить. Днем раньше, днем позже, какая, в сущности, разница?
– Познакомив меня с Викторией, ты, Олег Михалыч, тем самым оказал мне неоценимую услугу, – вынимая чековую книжку из внутреннего кармана пиджака, сказал я. – Ты свел меня с женщиной моей мечты. Будет несправедливо, если останешься у разбитого корыта. Я готов выплатить тебе компенсацию. Возместить моральный ущерб и прочее…
Звягинцев не ожидал такого поворота событий. Он открыл рот и недоуменно посмотрел на меня, боясь упустить смысл моего предложения.
– Ублажая Викторию, ты, вероятно, изрядно потратился. Позволь мне подправить твое пошатнувшееся финансовое положение. Для меня это сущий пустяк, а для тебя значительная поддержка. Как бы там ни было, но ведь теперь я твой должник.
– Неужели все настолько серьезно? – поинтересовался он. – Ты готов выписать чек?
– Да, – не задумываясь, ответил я. – В самое ближайшее время Виктория станет моей женой!
– Ты когда последний раз смотрел на себя в зеркало? – с откровенной неприязнью спросил он. – Неужели ты думаешь, что у тебя есть хоть какой-то шанс?
– У меня незавидная внешность, – проглотив горечь обиды, согласился я. – И все ж таки, я не такой ужасный урод, как Квазимодо. Пусть я действительно не красив, но зато достаточно удачлив и богат. В отличие от тебя я не стал заниматься педагогикой и достиг высоких вершин в коммерческой деятельности. Более того, я стал самой настоящей акулой крупного бизнеса. Нельзя отрицать тот факт, что Виктория восхитительная очаровашка, но сравнительно бедная провинциалка. Дополняя друг друга, разве мы не можем стать великолепной супружеской парой?
Звягинцев многозначительно пожал плечами.
– Тебе не кажется, Роман Александрович, что мы делим шкуру неубитого медведя? Может, будет благоразумнее сначала поинтересоваться ее мнением?
В его глазах промелькнул луч надежды.
– Не стоит попусту терять время, – сухо возразил я. – К чему вся эта канитель? Ты напрасно на что-то надеешься, Михалыч… Все женщины весьма предсказуемы! Даже самые неприступные представительницы прекраснейшей половины человечества сначала бросают беглый взгляд на количество кредитных карточек, находящихся в портмоне мужчины, и лишь затем начинают смотреть на него умиленным оценивающим взглядом. Нет смысла вдаваться в философские размышления. Нам следует закончить этот неприятный разговор, пока не вернулась Виктория. Назови сумму, которую ты израсходовал, потакая ее капризам! – жестко потребовал я.
Звягинцев снова посмотрел мне в глаза. Я предчувствовал, что он скажет какую-то гадость.
– Ее самолет прибыл вчера вечером, – ухмыляясь, произнес он. – Тебя не интересует, чем мы занимались этой ночью?
– Мне не нужны подробности ваших отношений! – дерзко ответил я. – Что бы там ни было, Виктория останется со мной. И давай закончим на этом. Постарайся трезво оценить сложившуюся ситуацию. Между вами все кончено!
Звягинцев подцепил вилкой кусочек осетрины, но тут же положил ее обратно в тарелку.
– А вообще-то мы даже не целовались, – дрогнувшим голосом признался он. – Вернее, она непринужденно чмокнула меня в аэропорту. Слегка прикоснулась губами к моей щеке, словно поцеловала гипсовую статую.
– Тем более, – констатировал я. – Назови цену, и мы расстанемся друзьями.
– Но ведь у тебя нет друзей, – съязвил он.
– Верно, – согласился я. – Тогда хотя бы сохраним все лучшее, что когда-то было между нами. Итак, я тебя внимательно слушаю.
Звягинцев небрежно запустил пятерню в изрядно поредевшие волосы, потом почесал наморщенный лоб и стал говорить с тяжелым вздохом, словно делал это наперекор желанию и взбунтовавшейся совести.
– Я купил ей платье… Губную помаду, туфли…
