Алексей Макеев
Она слишком любила красное
1
Единственный человек, с кем я бы не рискнул играть в покер, это тот, который находится по ту сторону зеркала. Я не могу сказать, что он пугает меня отталкивающей внешностью, хотя его высокий морщинистый лоб, большой нос с широкими вздутыми ноздрями, квадратный подбородок и выпяченные, как у рака, глаза невольно вызывают во мне чувство некоторого отвращения. Он опасен гениальным складом ума. Он мгновенно анализирует ситуацию и способен обстряпать самое запутанное дело.
Разумеется, смерть Данилы Лугового и моей жены Виктории на нашей с ним совести, но вышеизложенное обстоятельство меня ничуть не смущает. Во всяком случае – они получили по заслугам! Данила бесцеремонно вторгся в мою жизнь и нарушил ее спокойное течение. Вика почему-то решила, что может безнаказанно опустить меня ниже плинтуса. Теперь они мертвы! К каждому убийству я готовился с особой тщательностью. При необходимости мне не составит особого труда ответить на ряд вопросов какого-нибудь новоиспеченного Пинкертона, чьи мелкосортные мозги никогда не сравнятся с моими извилинами. Никто не сможет предъявить мне обвинение, не рискуя нарваться на весомые оправдания со стороны моего адвоката. У меня достаточно свидетелей, которые подтвердят, что они оба погибли в результате несчастных случаев.
Теперь, после всего случившегося, я часто анализирую произошедшее и всякий раз убеждаюсь в том, что совершенные мною преступления не только были справедливым приговором для моих обидчиков, но и стали для них закономерным возмездием. Чтобы не выглядеть посмешищем в высшем обществе мурманских бизнесменов и не прослыть рогоносцем на весь Кольский полуостров, я был вынужден пойти на крайние меры. Раскаиваюсь ли я в содеянном злодеянии? И да, и нет. Трудный вопрос, на который невозможно ответить с непоколебимой уверенностью. Меня постоянно гложет нестерпимая обида оттого, что ни Данила, ни моя распутная жена так никогда и не узнают, что именно я, а не кто-то иной, отомстил им за измену. Впрочем, в какой-то степени я до сих пор сожалею о том, что навсегда потерял Викторию. Если насчет Данилы у меня нет ни малейшего сострадания, то по отношению к ней у меня по-прежнему остались некоторые нежные чувства. Те полгода, которые я провел с этой очаровательной женщиной, навсегда останутся в моей памяти приятным воспоминанием. Разумеется, если не брать во внимание ее порочные отношения и нездоровый интерес к Даниле Луговому. Ее жуткая смерть принесла торжество отмщения за мою поруганную честь, но вместе с тем отозвалась острой болью в моей душе и осталась незарубцевавшейся раной в моем сердце. Любил ли я Викторию? Безусловно! Мне кажется, что я любил ее уже в те далекие времена, когда еще не был с ней знаком. Я любил ее в заветных грезах давно прошедшей юности. Я продолжаю любить даже сейчас, когда ее нет рядом. Я продолжаю ощущать ее жаркое дыхание, чувствую запах ее густых каштановых волос, слышу ее звонкий певучий голос и вижу ее зеленые с поволокою глаза. Я даже до мельчайших подробностей помню нашу первую встречу, которая произошла в фойе ресторана, расположенного в центре города в самой дорогой и престижной гостинице «Арктика». Именно в то мгновение, когда я невольно обратил на нее внимание, я понял разницу между обычной земной женщиной и настоящей богиней, ставшей олицетворением красоты, нежности и великолепия. Несмотря на то, что она была в сравнительно простеньком, но весьма изящном белом платьице с брошью в виде сочных вишенок на левой груди, она все равно оставалась самим совершенством. У нее были стройные соблазнительные ножки, точеная фигурка с округлыми бедрами, умный лукавый взгляд и загадочная улыбка, расточительно излучающая добрую пьянящую теплоту. Она была глотком свежего воздуха в загнивающем обществе, которое насквозь пропиталось запахом дорогих вин, ароматом импортных сигарет и лживым лицемерием, скрывающим истинное лицо мерзких людишек, погрязших в пьянстве и разврате. Она была забавной пташкой, порхающей среди стаи общипанного воронья. Она была Полярной звездой на темном небосводе. Самой яркой и самой выразительной. Она была до такой степени хрупкой миловидной очаровашкой, что я не мог в нее не влюбиться. То обстоятельство, что рядом с ней был Олег Михайлович Звягинцев, мой бывший однокурсник по педагогическому университету, подтолкнуло меня к решительным действиям. Я не стал дожидаться, когда их проведут в банкетный зал ресторана, и незамедлительно вышел навстречу. Не имея ни малейшего желания допустить с его стороны излишнего панибратства, я преднамеренно обратился к нему по имени и отчеству, в надежде на то, что и он станет обращаться ко мне подобающим образом.
– Олег Михалыч! Какая приятная и неожиданная встреча, – воскликнул я с легкой бесцеремонностью и крепко пожал ему руку. – Никогда бы не подумал, что встречу тебя в таком шумном заведении да еще в сопровождении столь обворожительной спутницы. Ах, Звягинцев, ты по-прежнему все такой же ловелас!
Я шутливо погрозил ему указательным пальцем.
– Это совсем не то, о чем ты подумал, – сухо ответил он, перехватив мой вожделенный взгляд, брошенный на его подружку. – В свое время ее отец начал всерьез заниматься фермерством и был частым гостем в доме моих родителей, которые служили в нотариальной конторе.
В его голосе прослушивалось откровенное негодование. Было заметно, что, в нарушение элементарных правил этикета, он не собирался представить нас друг другу. Я самопроизвольно сделал вывод, что и в тридцать три года, достигнув возраста Иисуса Христа, он остался все тем же несносным человеком, которым я знал его в годы былой юности. Впрочем, даже его внешность почти осталась без изменений. Все те же редкие рыжие волосы, умело зачесанные набок, чтобы прикрыть чересчур большую залысину, те же глаза, в которых отражалась постоянная обида на весь окружающий мир, и тот же заносчивый характер с напыщенной бравадой на пустом месте.
Какое-то время мы оба держали паузу. Заметив, что она стала до неприличия затянутой, Виктория окинула меня лукавым взглядом, потом посмотрела на Звягинцева. Она хотела ему что-то сказать, но я успел ее опередить.
– Мне будет очень приятно, если вы оба согласитесь пройти за мой столик, – великодушно предложил я. – Разумеется, если не имеете ничего против моей компании.
Звягинцев удивленно поднял брови.
– Право, даже неловко, – замялся он. – Не хотелось бы тебя беспокоить.
– Ах, Олеженька, ну нельзя же быть такой букой, – промурлыкала Виктория. – Почему мы должны отказываться?
– Наверное, ты права, – нехотя согласился он.
Его враждебный взгляд сказал мне о многом. Я улыбнулся ему в ответ, сделав вид, что ничего не заметил.
– Мы с удовольствием примем ваше предложение…
В голосе Вики прозвучала озорная веселость.
– Роман… – представился я, и тут же добавил: – Роман Александрович Белозеров!
На лице Звягинцева появилось тупое отсутствующее выражение, лишенное всякого восприятия. Он прошел за мой столик с таким отрешенным видом, словно его вели на эшафот. Но ни его хмурое настроение, ни косые взгляды, брошенные в мою сторону, меня ничуть не смущали. Центром моего внимания была Виктория. Уже в начале нашего общения мною было оказано столько знаков внимания, что она вовсе позабыла о присутствии незадачливого кавалера и лишь изредка перекидывалась с ним малозначительными фразами.
Пока официант, худощавый обрусевший лопарь среднего роста, занимался дополнительной сервировкой стола, Вика успела задать десяток вопросов, на которые я без особого труда смог дать исчерпывающие ответы. Затем я вкратце рассказал, как мы с Олегом Михайловичем на протяжении ряда лет грызли гранит науки, и даже вспомнил несколько забавных историй из студенческой жизни, не забыв упомянуть о футбольном матче, когда он неудачно упал возле ворот и с той поры стал прихрамывать на правую ногу. Мельком посмотрев в его сторону, я нарочито высказал сожаление о том, что по окончании университета наши пути разошлись. Мне показалось, что Виктория поверила в искренность моих слов. Звягинцев был нем как рыба. По всей вероятности, он чувствовал, что его возвышенные планы насчет Виктории потерпят сокрушительное фиаско. Я же не замолкал ни на секунду и был немало удивлен собственному красноречию. Я даже успел упомянуть о том, что крупная торговая сеть, опутавшая не только пределы Мурманска, но и раскинутая по всей области, – это сложное хитросплетение мощной торговой
