работал бы еще лет двести, не развороти его похмельные строители скоростной автомагистрали…
За двадцатой скобой Максимов нащупал носком шершавый бетонный пол. Бездыханный Гриша почему- то отсутствовал. От дневного света остался мутный кружок над головой. Дышать практически нечем – гнилостная вонь уплотнялась, голова трещала, как печка. Главный сточный коллектор в стороне, и то утешение. Но антураж не самый изысканный – узкая квадратная полость высотой в половину человеческого роста, мерный гул, исходящий от продолговатых дырчатых штуковин, царство труб всевозможного профиля и конфигурации. Грязные глубокие ниши под ногами, кирпич осыпается, бетон в провалах. Сущий ад…
Луч от фонаря осветил зеленоватый пол, выбоины в стыках плит. На месте предположительного падения Гриши Савицкого – отсутствие всякой органики. Ни крови, ни мозговой жидкости. Выходит, падал не головой и не умер от падения. Это радует…
Куда же подевался Гриша? Максимов не хотел удаляться далеко от люка. Пусть работают специалисты. Но врожденное любопытство тянуло осмотреться. Выйти на поверхность и свесить ножки? Втайне радуясь, что явился во вторник на работу не в самой парадной форме, он присел на корточки и принялся переживать ощущения упавшего. От удара мальчишка, безусловно, теряет сознание. Возможны травмы, переломы, множественные ушибы. Спасает то, что парень под хмельком. Приходит в себя от жуткой боли, голова разламывается на куски. Темень лютая – лежишь и гадаешь, то ли ослеп, то ли просто темно. Вонь непередаваемая, трубы в стекловате, обмотанные жалящей проволокой, противный писк в нишах… Ощущения – не передать! Мог и не вспомнить, что такое с ним приключилось. Выпал из реальности, очнулся в преисподней. Что он делал, придя в себя? Пытался встать, набил шишку на голове? Упал, тыкался носом в зловонные ниши, как слепой котенок? Куда-то дернулся? Отполз подальше и тихо помер?
А в целом Грише несказанно повезло. Один мужик поссорился с женой и, будучи изрядно взвинченным, решил разделаться с собой. Взял и прыгнул сгоряча в аналогичный колодец и прямым ходом угодил в коллектор диаметром под три метра! Подхватили самоубийцу нечистоты и поволокли по канализационным трубам. Тащили километра четыре до насосной станции, прибили к решетке для фильтрации мусора. Тамошние работники обалдели – кого им только не приносили сточные воды: живность, утопленников, трупы по частям… Но чтобы живого!.. А тот действительно дышал – видно, трубы были наполнены не полностью, не захлебнулся. Отвезли страдальца в больницу, там он и скончался через три дня от отека головного мозга…
– Гриша?.. – неуверенно позвал Максимов.
Что-то пискнуло в непосредственной близости. Прошелестели лапки. Максимов осмелел и крикнул:
– Гриша!
Здравый смысл подсказывал – далеко мальчишка уползти не мог. Не крыса. Возможно, где-то еще теплится, забился в закуток под горячую трубу, тихо плавает между тем и этим светом. Он опустился на колени, принял почти лежачее положение, зашарил фонарем по хаотичному переплетению трубных разводок, выступов, простенков. В сумрачной нише пробежало что-то лохматое, волоча брюхом по земле, и ввалилось в невидимую щель. Какими, интересно, деликатесами эти твари здесь кормятся, если их так разносит? Несчастливцами вроде Гриши?
Любопытство побеждало отвращение. Он сунулся в одну сторону, в другую. Под одной из труб блеснула пуговица, там же – высохшее бурое пятнышко под торчащей из трубы обмоткой. Виском царапнул? Он схватил пуговицу. О чем поведает кусок пластика «под металл»? Бессмысленный набор английских букв, крупная чеканка – явное творчество китайских «самоделкиных». Кто еще, кроме Гриши, мог царапнуться о трубу? Верной дорогой идем? В возбуждении он изрядно далеко простер руку – свело в районе ключицы, пальцы разжались. Расставаться с фонарем не хотелось. Что посеешь, то уже не найдешь. Он принял позу, словно собрался отжаться от пола, продвинулся, стараясь не тереться животом, пристроился боком, нащупал фонарь и принялся изучать данный отрезок подземелья…
И в одном глубоком, похожем на склеп алькове, под замысловатым веретеном труб, разглядел зеленую кроссовку! Кто-то насадил ее на штырь, торчащий из огрызка бетонной плиты.
Рассудок, к сожалению, сработал раньше холодного разума. Он уперся ладонями в пол и, волоча за собой фонарь, пополз на коленях. Свет урывками изображал место катастрофы – расколотую плиту (где тонко, там и порвалось?), вздыбленную под углом, рваное отверстие, куда, по всей видимости, и загремел Гриша. Интересное открытие. А сколько их еще, чудных, предстоит?
Он должен был остановиться, осмотреть окрестности, а потом уж принимать решение. Но людям свойственно ошибаться. Единственное, на что сподобился Максимов, – сменить направление, чтобы подползти сбоку. Но и там нарвался на крупную неприятность. Под животом хрустнуло, плита, кажущаяся незыблемой и монолитной, вдруг куда-то поплыла, перехватило дыхание, уши заложило от оглушительного треска. Он попытался за что-то ухватиться, но тщетно – не слыша собственного вопля ужаса, Максимов отправился в долгий, обворожительный полет!..
Такое ощущение, что претерпел провал во временную дыру! Вертелись пьяные галактики, хвостатые кометы, искры сыпались из глаз. Он ободрал ногу по всей протяженности бедра, бился головой, ступнями, коленями о невидимые преграды, пальцы обдирал в кровь – хлипкие перекрытия рушились, как тростниковые хижины! Цеплялся за острые выступы и снова падал – на одном из выступов удалось провисеть пару секунд – фонарь он все-таки выронил, схватился второй рукой и с изумлением услышал, как где-то недалеко грохочет поезд по рельсам… Метро! Пальцы разжались, и Максимов ахнулся обеими пятками – боль пронзила до макушки! Теряя сознание, он провалился в очередную дыру, неимоверным усилием замедлил падение, схватившись за что-то, напоминающее карниз, сделал слабую попытку подтянуться. Но суставы на пальцах уже не работали. Очередной провал, тоскливая мысль: это конец! Рефлекторно, согнув колени, он сгруппировался и, крича от жуткой боли, грохнулся оземь!
Но роковой ошибки все же не совершил – помнил основное правило солдат, спасателей и частных сыщиков: НЕ СТОЙ ТАМ, ГДЕ УПАЛ! Уйди из всего этого! Поэтому простер руки над головой, сжал их в замок и откатился на несколько метров.
За спиной раздался оглушительный грохот! Какой смысл оглядываться – темнота кромешная?
Занятная новизна ощущений. Он разжал зубы и почувствовал себя, как на плоту в приличный шторм. Пришлось их снова сжать, напрячься. Не все так плохо в жизни – прошедшая ночь, например, подарила несколько приятных воспоминаний. Максимов отскреб себя от холодного пола, сел на пятую точку, стиснул голову ладонями и горько подумал: «Мама дорогая! Я как Колобок с похмелья – у меня болит ВСЕ!»
Переломов, в первом приближении, не было (удивительное везение). Зато множество ушибов, царапин, порезов да еще кошмарная головная боль, от которой некуда спрятаться. Полчаса он сидел неподвижно, пока не отстучал отбойный молоток под черепом и отдельные кусочки мозаики не превратились в картинку. Светлее не стало. Но странно – дышалось, невзирая на густую пыль, царапающую ноздри, неплохо. Отсутствовало ощущение сжатости пространства. В зоне досягаемости рук – ни стен, ни труб. Под ногами – каменная крошка, а может, угольная пыль. Хотя какая, на хрен, угольная пыль? Как в анекдоте – привет шахтерам?..
Ужас положения доходил, образно говоря, обходным путем. Но в итоге все пришло, и стало грустно. Бросил вызов всепоглощающей скуке? Правда, в целом живой, хотя и ухнул ниже метро. Слишком пыльно здесь – постоянно чихать тянет. Не слышно крысиного писка. Вообще ничего не слышно!
«Тормозил» он сегодня со страшной силой. Пока сообразил, что можно включить зажигалку, пока вспомнил, в каком она кармане, пока поднялся, поскрипывая суставами…
В потолке, расположенном на высоте примерно трех метров, красовалась рваная дыра. Под ногами на этом участке скрипела глина – вперемешку с мелкой крошкой. Глыба, обрушенная при падении, распалась на фрагменты, среди которых, к величайшему изумлению, он обнаружил фонарь Евдокима! Схватил его, потряс. Забренчала железная начинка, отвалилась ручка. Но вдруг мигнул свет, мигнул вторично – и плотный мрак разрезал бодренький лучик света! Хорошенькое дельце – он даже не поверил своим глазам, зажмурился от счастья. Не отвернулся от страдальца боженька…
Первым делом повторно осмотрел пролом в сводчатом потолке и все, что громоздилось под проломом. По логике вещей в эту же дыру полутора сутками ранее сверзился разыскиваемый Гриша. Но тела мертвого Гриши – равно как и тела живого Гриши – в окрестностях обвала не наблюдалось. Неуловимый какой-то Гриша.
Максимов с некоторой боязливостью завертел фонарем. Он находился в очень странном мире. Просторный гулкий тоннель, напичканный пылью. Высота – метра три, ширина – почти четыре, стены
