Из ее груди вырывалось сдавленное рыдание, наполненное горьким отчаянием.
– Ничего не бойся! С нами все будет в порядке, – успокаивал я, совершенно не веря в собственное высказывание.
Мне не хотелось опрометчиво пугать Алю безысходностью нашего положения. В глубине души я уже смирился с тягостной мыслью о том, что погибну с чувством несостоявшегося миллионера.
– Сделай хоть что-нибудь! Я не хочу умирать… – вновь взмолилась Альбина.
Она стала цепляться за меня руками.
– Ничего с нами не случится, – повторил я. – Не мешай управлять этой тачкой, если не хочешь, чтобы нас действительно пристрелили.
Мне пришлось с силой оттолкнуть ее от себя и в грубой форме попросить заткнуться. Наступал критический момент нашей гонки на длинную дистанцию. Мы оставались буквально в нескольких метрах от автомобиля Угрюмого. Всякая излишняя вежливость могла стоить нам жизни. Я понимал, что спасти нас могло только настоящее чудо.
– Господи, помоги! Не дай нам погибнуть… – в истерике причитала Альбина.
– Заткнись же ты, наконец! – не выдержав, выкрикнул я. – Еще одно слово, и вышвырну тебя из машины.
– Может быть, мы лучше выбросим деньги? – внезапно предложила она и решительно потянулась за сумкой.
– Не трогай! – наотмашь ударив ее по руке, озлобленно произнес я. – Прекращай истерику. Нет смысла выращивать цыплят, если в курятнике завелся хорек.
– Ты к чему это сказал?
– Заткнешься, наконец, или нет?
– Вспомнила. Ты же меня предупреждал. Когда нервничаешь…
– Не мешай! Теперь они достаточно близко. В любую секунду может прозвучать автоматная очередь…
– Хорошо, я буду молчать… – сознавая, что, в общем-то, я прав, сказала Альбина.
Она действительно перестала меня отвлекать своим занудством, вызванным чувством страха, но при этом продолжала тяжело вздыхать.
Когда «Роллс-Ройс» пошел на обгон, я резко крутанул руль и выскочил на встречную полосу движения, зацепив левой стороной багажника преследующий нас автомобиль. Водитель темно-синего «Лексуса», пытаясь уйти от столкновения, так же резко повернул влево.
– Мы спасены! – обрадованно констатировал я, наблюдая в зеркало заднего вида, как любимая игрушка архангельского авторитета вылетела на обочину дороги. Совершив неоднократное сальто в воздухе, «Лексус» упал на крышу и, прежде чем окончательно остановиться, проскользил по мокрой утренней росе.
Альбиночка окончательно потеряла дар речи. Она смотрела на меня растерянным взглядом.
– Успокойся, детка! – более мягким голосом произнес я. – Даже если Угрюмый остался жив, он не скоро возобновит погоню…
Мощный взрыв, разорвавший тишину, и столб яркого пламени, взметнувшийся позади нас, непроизвольно сообщили о трагедии, которая волею судьбы спасла нам жизнь.
– Вот и все! Вычеркни бывшего любовника из своих благодетелей. Теперь можешь не сомневаться в его гибели. Наверное, они врезались в дерево или в железобетонную конструкцию электрического столба…
– Ты говоришь про Угрюмова?
– Разумеется. Этот жирный кабан возомнил себя большой шишкой. Он хотел, чтобы к нему обращались по имени и отчеству. Степан Анатольевич, будь он трижды неладен…
– А как же Станислав?
– Миллеров? – переспросил я и машинально произнес: – Этот выскочка вообще позабыл, что он родом из сельской глубинки. Как был Стасиком Милявкиным, так им и остался…
– Он тоже погиб?
– Хочешь вернуться и посмотреть?
– Ни в коем случае!
Альбина откинулась на спинку сиденья, потом посмотрела на меня потускневшим от страха взглядом.
– У тебя есть какой-нибудь план? – поинтересовалась она.
– Насчет миллиона ста тысяч долларов? Пока нет. Но я обязательно что-нибудь придумаю. Можешь не сомневаться, я найду, куда с выгодой вложить свою долю…
– Я сейчас не об этом. Мы ведь должны где-то остановиться?
– Проскочим Исакогорку, там сменим автомобиль или пересядем в поезд. Оставаться в «Роллс-Ройсе» слишком опасно. Его наверняка разыскивают…
– Куда потом?
– Мы должны будем разбежаться с тобой в разные стороны.
– Почему?
– Я тебе больше не нужен.
– Неправда! Я всегда любила тебя… – возразила Альбина заплетающимся языком.
– Твоя давняя мечта наконец-то сбудется. Ты сможешь приобрести хорошенький домик с приусадебным участком где-нибудь в районе Сочи или Ялты. Сможешь обеспечить себе достойное будущее. Но прежде чем воспользуешься хоть одной купюрой, постарайся выдержать некоторое время. Хотя бы один год. Когда все утихнет, сможешь начать тратить эти деньги по своему усмотрению.
– Я хочу остаться с тобой. Ведь я действительно очень сильно тебя люблю… – понизив голос, сказала Альбина.
С трудом сдерживая волнение, она натянуто улыбнулась, продемонстрировав безупречно ровные зубки.
– Это исключено! – решительно заявил я.
Избавившись от продолжительной погони, я немного успокоился и мог адекватно соображать.
– Вернешься на Кольский полуостров к своей замужней мурманчанке? – обиженно поинтересовалась Аля.
Я окинул ее недовольным взглядом.
– Было бы очень любезно с твоей стороны, если бы ты прекратила соваться в мою личную жизнь. Не твоего ума дело, куда и к кому я поеду! Тебе об этом совершенно не нужно ничего знать! – строго произнес я. – Будет гораздо лучше для нас обоих, если мы навсегда потеряем друг друга из вида. У тебя своя дорога, у меня своя…
С этими словами я сбавил скорость до ста двадцати километров. Альбинка даже не пыталась скрыть неприязненное отношение ко мне.
– А ты, оказывается, подлец, – кратко заметила она. – Негодяй, которого свет не видывал.
– Еще хуже, – меланхолично ответил я. – Прости, дорогая, но сделка есть сделка. Я добросовестно выполнил условия нашего договора. Я вывез тебя из Северодвинска и теперь даю полную свободу действий.
Альбина сжала губы и опустила глаза. Очевидно, поняла, что я в самом деле намерен с ней распрощаться.
– Не поступай так со мной. Иначе я никогда тебя не прощу, – пролепетала она поникшим голосом.
– На эту тему мы уже достаточно поговорили, – сказал я. – Не забывай, что благими намерениями устлана дорога в ад.
– Без тебя пропаду, – растерянно призналась Альбина. – Возьми меня с собой.
Она заморгала ресничками, чтобы избавиться от набежавших слезинок.
– Даже слышать ничего об этом не хочу! – сурово проговорил я.
– У меня есть деньги. Много денег…
– В данный момент у тебя ничего нет. Все твои новенькие стодолларовые купюры лежат в моей спортивной сумке, вместе с моей долей. Если захочу, заберу себе всю валюту и оставлю тебя без копейки в
