— Да ладно тебе — что?
— Никто не верит, что единственная некоронованная королева Девственности сделает что-то нелегальное или аморальное. Мисс Совершенство! Мисс Я-Ничего-Такого-Не-Делаю!
Истеричные крики Мэнды пробудили Рико Суэйва.
— Мисс Пауэр, вы осознаете, где находитесь?
Мэнда и не думала молчать.
— Но если ты думаешь, что я позволю тебе тешить свое эго фальшивыми обвинениями в адрес моего парня, ты глубоко заблуждаешься. — После этого она круто повернулась и вышла, оставив Рико Суэйва и остальных недоумевать, что произошло.
Когда прозвенел звонок, Маркус обернулся и прошептал мне:
— Я тебе говорил.
Говорил. Только я не писала об этом, потому что боялась, что не сумею сосредоточиться на Лене. Но теперь мне надо рассказать об этом.
У меня было такое чувство, что мне надо поблагодарить Маркуса за его достойное поведение в закусочной «У Хельги». Его версия не была полностью правдивой, но и лживой она не была, это точно. Даже если бы меня приковали наручниками к печатной машинке, я все равно не знала бы, какими словами описать то, что между нами было.
Я не хочу вдаваться в философию, но реальность — более субъективная штука, чем люди склонны считать. Люди вроде Лена хотят верить, что на все вопросы есть определенные и четкие ответы, потому что это дает иллюзию упорядоченности в хаотичном и безумном мире. И разве реальность — это не проявление мнения одного человека, которое отличается от мнения другого?
Версия Маркуса той истории была направлена на то, чтобы спасти мои отношения с Леном.
Я впала в паранойю по поводу «Дна Пайнвилля» и больше в школе ни с кем не разговаривала. В этот уикенд я съездила в «Серебряные луга», узнав, что Маркус будет там.
— Так-так-так, — пропела Глэдди, — смотрите-ка, кто к нам пришел!
— Привет, Глэдди, — я оглядела набитую народом комнату отдыха. Пришло время играть в бинго.
— Кого ищешь-то. Джей Ди? — спросила она так невинно, что я готова была поклясться, что она знает ответ наперед.
— Никого, — солгала я. — Я пришла навестить тебя!
Глэдди расхохоталась.
— И что ты дальше будешь делать? Попытаешься продать мне Бруклинский мост?
— М?
— Темная ты личность, — проговорил Мо.
— Почему б тебе просто не признаться, что ты пришла увидеться с Тутти-Флюти?
— Эээ…
— Знаешь, он только что был тут. Но смылся, как только увидел, что ты подъезжаешь к стоянке.
— Правда?
— Он сказал, что уважает твою личную жизнь.
— Правда?
— Да, правда ведь, Мо?
Мо энергично закивал.
— Конечно, правда.
— Где он?
— Ну… — протянула Глэдди, почесав голову или, точнее, берет на ней. Только сейчас я заметила, что он был оранжевого цвета, а штаны на ней были зеленые. Я взглянула на ее ходунки. Пурпурные ленточки. Ничего общего с ее традиционными цветовыми предпочтениями. Я удивилась про себя, как долго это будет продолжаться.
— Он внизу, — ответила она наконец, блеснув фарфоровой улыбкой. — В библиотеке.
— Спасибо.
— О нет, Джей Ди, — сказала она. — Это тебе спасибо. А теперь проваливай!
Я пошла вниз, и, разумеется, Маркус был в библиотеке, читал вслух каким-то старушкам. Он взглянул на меня, когда я вошла в темную, обитую деревянными панелями комнату. Читать он не прекратил, однако вспыхнувшее в камине пламя на какой-то миг ярко осветило его лицо, он был удивлен. Я села в кожаное кресло и стала слушать.
— «И как только смуглый стройный парень приблизился к герцогине, она почувствовала томление в чреслах. Она не могла дождаться, пока на нее обрушится напористая и страстная любовь Стефано…»
Черт! Дешевая порнушка!
— «Они упали в стог сена, сдирая друг с друга одежду и рыча от страсти, словно дикие звери…»
Маркус определенно подогревал стариковские воспоминания. А у меня есть бойфренд, который слишком хорош для таких дел. Господи, да сейчас меня заведет все что угодно, даже надписи на коробке с крекерами.
Когда закончилась глава, он закрыл книгу.
— Продолжение следует, — сказал он с усмешкой. Старушки застонали в знак протеста.
— Извините, леди, — проговорил он, указав на меня. — Мне нужно поговорить с подругой.
Седые, белоснежные и даже голубоватые головы повернулись в мою сторону. Мое явление никого не впечатлило. Когда они шаркали мимо меня к выходу, я услышала, как они обсуждают мои джинсы и неумение ухаживать за собой.
— Разве так уж сложно привести в порядок волосы перед выходом из дома?
— Или воспользоваться румянами?
— Точно. Современные девушки абсолютно не знают, как преподносить себя.
Они были очень похожи на мою мать. Очень.
— Привет, — сказала я. — Хорошо читаешь.
— Я стараюсь вкладываться в любой материал, с каким мне приходится иметь дело, — он сел напротив меня. — Я удивлен, что ты пришла.
— Ну… я просто хотела побла…
— Послушай, ты не должна благодарить меня, — перебил он. — Лен — мой друг, и я хочу видеть вас вместе, счастливыми. Я сказал то, что должен был сказать.
— Я ценю это.
— Не волнуйся, если кто-нибудь узнает о том, что в действительности произошло, наркотики эти и прочее… — туманно сказал он. — Никто в это не поверит. Как никто не поверит Тэрин, если она всем расскажет, что это ты тогда пописала в баночку, а не она.
У меня внезапно свело все тело, и даже трехмесячные занятия йогой не спасли меня от этой судороги.
— Что ты имеешь в виду? Она знает правду? Она просила тебя рассказать ей?
— Не совсем, — ответил он. — Просто…
— Что?
— Однажды она подошла ко мне в школе, и это было первый раз, когда мы с ней заговорили. Она показалась мне такой невинной и беззащитной, и я почувствовал к ней жалость.
— Правильно, — кивнула я.
— Я подумал, что ей нравится выглядеть такой грустной. Может быть, мне стоило извиниться перед ней. Может быть, нужно было все объяснить.
— Но ты этого не сделал?
— Конечно, нет. Я обещал, что никогда не предложу тебе наркотиков, и слово свое сдержал. Кроме того, как я уже говорил, никто не поверит в то, что ты поступила так плооооохо, — последнее слово он протянул с насмешкой.
Надеюсь, что он прав. Разве Маркус когда-либо заблуждался?
Только насчет меня.
