Кейджеем. И не такой уж он знаменитый.)
— Pourquoi un РОА chaude comme Bridget me choisirait? Je souhaite. (Почему бы такой киске, как Бриджит, не выбрать меня? Я бы этого хотел.)
— Bien, uh… Elle ne va pas. C’est pourqoui je t’ai dit de l’oublier. (Ну… Она и не выберет никогда. Вот почему я уговариваю тебя забыть ее.)
— Ne t’inquietes pas de moi. Je suis copacetic. (Не волнуйся за меня. Я в порядке.)
Позже я попыталась попросить Бриджит проводить с ним меньше времени, чтобы его чувства не зашли слишком далеко.
— Я никогда не вступлю в тайные отношения с человеком, с кем вместе работаю, — ответила она.
— Ты уверена? Я думаю, он от тебя без ума.
— Джесс, это, типа, так непрофессионально…
— Но…
Бриджит решила закрыть тему, потому что в уме у нее зрел план мести.
— Забей. Нам есть о чем, типа, подумать, кроме этого, — она протянула мне страницу из «Нью-Йорк таймс». — Мы должны наконец-то встретиться лицом к лицу с Хай.
Я взглянула на страницу. Мисс Хайацинт Анастасия Вэллис подписывает книги в книжном магазине 28-го марта — как раз в тот день, когда я наметила встретиться с Полом Парлипиано в Нью-Йорке.
— Я поеду на автобусе с тобой, все равно мне нужно туда ехать, — ответила я.
— О, в этот день состоится Шествие Ящериц?
— Марш Змей, — поправила я, возбужденная до предела при одной только мысли о том, что этот день мне суждено провести бок о бок со своей давнишней любовью, так что мне удалось с легкостью проигнорировать ее возмутительное невежество. — Это большая демонстрация против дискриминации и всех форм тирании, организованная ЛПКУ.
Бриджит вздохнула:
— Он гей, Джесс.
— Я знаю. А что я могу поделать?
— Тебя кинул Лен и ты тут же решила утешиться с Полом Парлипиано?
— Гм… Совсем нет!
Она сунула в рот кончик хвоста и пробурчала что-то вроде: «Ага, как же».
Хорошо, возможно, я немного преувеличиваю свое возбуждение по поводу Марша Змей, но меня публично унизил мой экс-парень и какая-то профурсетка, чьи объятия и поцелуйчики были до отвращения приторными. Может быть, это неправильно — обращать чересчур пристальное внимание на человека, у которого только хорошие намерения относительно меня. Просто случайное стечение обстоятельств, что он стал моей первой одержимостью, моей любовью на все времена.
— Я знаю, что он гей, между нами ничего и быть не может, — сказала я. — Просто я думаю, что это здорово — получить приглашение от человека, от которого такого просто не ждешь.
— От гея, — встряла Бриджит.
Я только свирепо блеснула глазами.
— Ну что ж, если твой протест против дискриминации, типа, не перевернет мир с ног на голову, ты сможешь всегда встретиться со мной в книжном, чтобы уделить Хай пару минут.
— Возможно, — кивнула я.
— Ты все еще злишься? — спросила она. — Не хочешь выпустить пар?
Я пожала плечами.
— Перси помогает мне написать сценарий, — сказала она. — Так что мой разговор будет похож на роль, которую я сыграю. Я, типа, не желаю тратить нервы.
Бриджит — единственная, кто помнит, что книга Хай вообще вышла в свет. Просто забавно, как быстро угасла шумиха по поводу «Тупоголовых девиц». Грустно, но приходится признать, что обитатели Пайнвилля вообще не читают книги.
У нас шесть магазинов жрачки и восемь точек по продаже выпечки, зачем же ехать за двадцать миль в поисках книжного магазина? Ученики просто не могли выкроить время между пьянками, чтобы почитать, они предпочитали ждать, пока в кино будут крутить фильм, который прошел в прокате еще в 2003 году. Но кто знает, что было бы, если бы они действительно посмотрели это кино? За исключением Сары, которая никогда ничего не забывала, у большинства обитателей Пайнвилля короткая память.
Если бы Хай действительно хотела потрясти мир, она бы продала права на экранизацию MTV, и «Тупоголовые девицы» вышли бы в свет в виде короткометражки между «Квартирой» и «Ей все к лицу».
Я все еще борюсь со своим кризисом идентичности Джейн Свит. Довольно неприятно признавать, что я ни на йоту не похожа на свое Альтер-эго. Джейн Свит — не та девушка, которую могут публично унизить ее экс-парень и какая-то профурсетка. Это потому, что Джейн Свит — не та девушка, которая стала бы встречаться с Леном, если бы узнала, что он вовсе не то, что ей нужно. Или, возможно, она дала бы ему шанс, но определенно не стала бы гулять с ним так долго, как это делала я. Я все еще спрашиваю себя: «Что бы сделала Джейн?», даже если знаю, что попытка стать Дженн (как на Новый год) может привести к катастрофическим последствиям.
Но и в своем амплуа я чувствую себя неуютно. Может быть, мне стоит попросить Пепе написать сценарий моей жизни, чтобы не тратить нервы.
После фиаско в Пьедмонте я решила, что родители больше не отважатся появляться со мной на людях. К сожалению, я ошибалась.
Они приехали вместе со мной в «Серебряные луга» на ежегодное празднование Дня святого Патрика.
Я была просто счастлива видеть, что на сей раз наряд Глэдди и ее ходунки были выполнены в единой цветовой гамме — зеленой. Я уж начала было волноваться, что ее цветовой кретинизм — это признак того, что ей исполнился девяносто один год. Но сегодня не было никаких признаков маразма, она даже исполнила «ходунковый» вариант джиги вместе с Маркусом под завывания об ирландских знойных девицах.
На Маркусе была футболка с надписью: ПОЦЕЛУЙ МЕНЯ, Я ИРЛАНДЕЦ.
— Классная майка, — усмехнулась я.
— Это подарок твоей бабушки, — ответил он.
— Оцени, Джей Ди! — заорала Глэдди.
Когда моей бабушке не хватает нежности, она прибавляет громкости.
— Я не думаю, что Маркус — настоящий ирландец, — сказала я.
— Я на четверть кельт, — возразил он, постучав себя по зеленому пластиковому козырьку. — Посмотри на эти рыжие волосы.
— ОЦЕНИ!
— Тогда я и поцелую тебя на четверть, — я посылала ему воздушный поцелуй.
— Ты разочаровываешь меня, Джей Ди, — промолвила Глэдди, тряся головой.
И Маркус, что довольно нехарактерно для него, ничего не сказал. Пока не влетела моя мать и не задала неизбежный вопрос.
— Тааааааак, Маркус, — пропела она, — и в какой колледж ты собираешься поступать на следующий год?
Меня всегда волновало то же самое. Последнее, что я слышала от Лена, было то, что Маркус не сдал даже тесты.
— Я не собираюсь поступать в колледж, — ответил он.
— Что?! — непроизвольно воскликнули мы с мамой в унисон.
