меня, что в течение следующих нескольких недель компании будет выплачена сумма в размере четырех миллионов фунтов стерлингов, а после успешных клинических испытаний — оставшиеся восемнадцать миллионов.
Алана буквально засыпали поздравлениями и похвалами, пока Сент-Клер сосредоточенно открывал шампанское.
— Кстати, помимо бонуса в виде призовых денег, — произнес он, перед тем как выстрелить пробкой, — все права на вакцину остаются в наших руках, плюс будет заключен очень выгодный лицензионный контракт между компанией и правительством сразу после завершения всех исследований на безопасность.
— А это должно стать проблемой? — поднял бровь один из инвесторов.
— Скорее это займет больше времени, чем создаст много проблем, — пояснил Сент-Клер. — Вот почему мы в прошлом держались в стороне от всего, что связано с вакцинами: бумаготворчество — это просто кошмар. Могут годы пройти, прежде чем продукт, наконец, попадет рынок.
— Что же изменилось на этот раз? — полюбопытствовал Ван Клиф.
— Ну, насколько мне известно — ничего, — слегка смутился Сент-Клер. — Но наши друзья на высоких постах заверили меня, что на Западе наконец-то осознали острую необходимость в создании новых вакцин для защиты, в их понимании, уязвимого населения. Все это учтут и, выражаясь их языком, пойдут на компромиссы.
— Будем надеяться, что это не просто пустая болтовня, — протянул Лео Гроссман, еще один инвестор, из «Либерман Интернэшнл». — Иметь дело со Здравнадзором в этой стране — занятие не для слабонервных. Если бы все зависело от них, вы бы сейчас не стреляли пробками от шампанского вместе с нами, а были бы упакованы в бронешлемы с забралами.
Все рассмеялись.
— С другой стороны, вакцины необходимо проверять, — напомнил им Сент-Клер. Все согласно закивали.
— Но мы можем и обойтись без кучки бюрократов, ставящих палки в колеса только чтоб самим подстраховаться, — заметил Мортон Ланг, еще один из инвесторов, представитель акционерного банка «Филд и Сайм».
— Хорошее подведение итогов, — улыбнулся Сент-Клер.
— Попробую угадать: вы, ребята, уже провели некоторую оценку безопасности? — спросил Гроссман. — Я прав?
— Безусловно, — подтвердил Алан. — Хотя мы мало можем сделать в условиях лаборатории, уже проведены предварительные тесты на подопытных животных, чтобы убедиться, что вакцина действительно не сможет спровоцировать настоящее заболевание, но при этом будет способствовать достаточному росту уровня антител. Конечно, еще кучу тестов нужно сделать, прежде чем проводить исследования на людях, но все выглядит достаточно неплохо.
— Я бы согласился с этим, молодой человек, — подал голос последний из присутствующих, который до этого не проронил ни слова, зато очень внимательно слушал. Это был Маркус Роуз из «Европейского Венчурного Капитала»,[1] главный инвестор в компании Сент-Клера, высокий изысканный мужчина. На нем был итонский галстук, да и говорил он с акцентом, подтверждающим, где получил образование. — Хорошая работа!
— Да, хорошая работа, — эхом отозвались остальные.
Затем Роуз обратился к Филипу:
— Думаю, вам, Сент-Клер, следует настоятельно предложить чиновникам в правительстве назвать детище Алана в его честь. Этот молодой человек заслуживает того, чтобы оставить свой след в истории.
— Правильно! Правильно! — закивали остальные, поднимая бокалы.
Два
— Дэн? Это Кит, он заболел, совсем плох. Ты не мог бы подойти? — голос Марион Тэйлор прервался, она разрыдалась.
— Буду через полчаса, любимая. Держись!
Дэн Тэйлор спустился со строительных лесов, где работал как одержимый. Он пронесся по стройплощадке к своей машине, крикнув на бегу бригадиру:
— Парню совсем плохо, надо идти!
Швырнул каску на заднее сидение и обругал фургон, который завелся раза с третьего. Мотор зарычал, из-под проскользнувших колес вырвался столб песка и гравия, когда машина попыталась начать движение по неутрамбованной поверхности. Рабочим же, которые в это время шли по площадке, пришлось закрыть лица руками.
— Чертов псих! — проворчал один.
— Да это Дэн Тэйлор. Его сын сильно болен.
— Но это ж не причина, чтоб меня, блин, зрения лишать!
Верный своему слову, Тэйлор оказался в больнице через тридцать минут, нарушив по пути большинство правил дорожного движения и попав по крайней мере на две камеры скоростного режима. Он дополнил список своих правонарушений, припарковавшись на двойной разделительной полосе желтого цвета у отделения реанимации. Влетев внутрь здания, Дэн сразу же спросил, где находится его сын, нетерпеливо барабаня пальцами по стойке регистратуры, пока ждал ответа.
Тэйлор нашел жену в коридоре сразу же за дверью в отделение. В руке она держала упаковку бумажных салфеток, промокая ими слезы. Дэн присел рядышком, обняв жену за плечи.
— Так что произошло, любимая?
— В обед он пришел домой из школы, сказав, что ему нехорошо. Сначала я подумала, что он снова дурачит меня. Я даже ожидала, что он через полчаса скажет: «Мам, мне лучше. Можно я схожу в автоматы поиграю?» Но я ошиблась. Его вырвало пару раз, и, кажется, температура начала подниматься, так что я уложила его в постель. Хотя, казалось, становилось только хуже. Его еще раз стошнило, а потом он начал бредить… Я так испугалась! Я не могла добиться от него ничего внятного. Затем он попытался сходить в ванную, но упал плашмя на пол, когда выходил. Мне пришлось помочь ему добраться до кровати. Я хотела вызвать врача, но какая-то корова в регистратуре сказала, что мне надо самой привезти его в больницу… Нет, ты только представь себе! Ну, я дала ей понять, что если она не поднимет свою задницу и не позовет врача, я позвоню в полицию. Ведь это же чрезвычайная ситуация! Когда доктор приехал, едва взглянув на сына, он вызвал «скорую». Тебе я позвонила сразу же, как в больницу приехали…
— Так что с ним случилось?
— Врач не сказал, разве только, что им нужно сделать анализы.
— Это был наш врач или местный?
— Наш… Пока еще никто не подходил ко мне поговорить.
— Не может быть, чтобы началось отторжение спустя столько времени, — покачал головой Тэйлор. — Он же был здоров как конь весь этот год…
Год назад Киту Тэйлору был вживлен трансплантат костного мозга после инфекционной лейкемии. Случай был очень тяжелый, но парень справился и, казалось, был во всех смыслах нормальным тринадцатилетним подростком. Возможно, более подверженным всяким легким недомоганиям, чем его сверстники. Ведь ему приходилось постоянно принимать иммунодепрессанты, чтобы организм перестал отвергать трансплантат. Но энергии Кита мог позавидовать любой мальчишка, да и сам он охотно участвовал во всех переделках, в которые они вляпывались.
— Врач сам сказал, что вряд ли это отторжение. Он думает, что это больше похоже на какую-то инфекцию.
Появился молодой доктор в развевающемся белом халате, на шее — стетоскоп. Откидывая
