Указатель некоторых лирических тем, использованных в песнях:
Число строк о том, как тебя бьют по башке: 2
Число скрытых ссылок на распад GN’R: 2
Число упоминаний смертельных случаев, по причине наркотиков: 2
Число песен о человеке, наркомания которого подвергает опасности его или его способность быть родителем: 1
К концу 1998 рекламные копии Beautiful Disease были отосланы в журналы, и рекламная компания в прессе была в полном разгаре. Я заглянул в Tower Records как-то раз и увидел мой альбом в их большом списке предстоящих релизов. Круто. Я сформировал группу в преддверии промо-тура записи. Эта группа стала первым воплощением “Loaded”, группа, которая стала константой с тех пор в моей жизни.
Для большинства интервью с прессой я приходил в офис Геффен и разговаривал по телефону с авторами, которые хотели сделать рецензию на альбом. Однажды в декабре, я направлялся в офис для другого раунда телефонных разговоров. Когда я вошел, все были в истерике.
«Что происходит?» - спросил я.
«Нас только что купили. Намечаются массовые увольнения»
Несколько дней спустя я снова пошел в офис — на этот раз, чтобы встретиться с новым руководителем. Меня сопроводили в конференц-зал. Он вошел и пожал мою руку.
«Вот история», - сказал он. «Я ухожу в отпуск, и собираюсь слушать все предстоящие релизы со своими детьми. Мы будем решать, есть ли у них будущее с лейблом или нет. Я дам всем знать, когда я вернусь. Я приглашу каждого артиста в мой офис, чтобы сказать лично, что я думаю о его творчестве».
Я так никогда и не узнал, что сказали его гребанные дети о моей музыке. Фактически, я больше никогда не получал информации от этого парня снова. На мой день рождения — день намеченного выпуска альбома — стажер из лейбла оставил сообщение на моем автоответчике, чтобы сказать, что «Это» не будет выпущено ни в тот, ни какой-либо другой день.
Позже, я предложил выкупить альбом от лейбла, таким образом, я мог бы управлять его судьбой. В конце концов, я вложил в него уйму времени и гордился результатами. Я сказал, что заплачу все затраты записи — приблизительно 80 000$. Они сказали нет, извините, мы будем продавать его с прибылью. Вы можете получить его назад за $250,000. В противном случае мы просто поместим его в хранилище.
К черту все это, - подумал я.
Это было просто еще одно испытание, еще одна трудность.
Будь выше.
Я взял напрокат фургон, и Loaded совершили свой первый тур в панк-рок стиле, играя песни из неизданного альбома, вверх и вниз по западному побережью, на протяжении нескольких недель. Я хотел оставаться в движении вместо того, чтобы сидеть без дела и медленно сжигать последний мост в прошлое.
Тот тур напомнил мне об одной из причин, почему панк был настолько великим: взаимодействие с аудиторией. Поклонников не находились в 600-м ряду. Их не было позади загорождения. Они были прямо перед нами. Очевидно, если они были на нашем шоу, значит нас связывали общие музыкальные интересы; потная близость этих торопливо организованных, небольших концертов, усилила чувство духа товарищества.
Однако, как только я вернулся в Лос-Анджелесе, я начал думать.
Нахрен этот бизнес.
Похуй на весь этот чертов город.
Ты жаждал вернуться к учёбе. Так давай, блядь, сделаем это.
Я представил себя в Университете Сиэтла, следуя по стопам дяди Джона. Я представил, мою семью, живущую, на берегу озера Вашингтон, далеко от Лос-Анджелесского дерьма. У меня бы была возможность посещать маму каждый день.
Мы уже постоянно ездили в Сиэтл. Я спросил Сьюзен, что она будет думать о переезде. Мы начали говорить о свадьбе. Было похоже, что это правильное время, и я сделал ей предложение. Мы решили запланировать свадьбу на Август. Мы продали местечко в Малибу. И вместе с нашим малышом и стареющим желтым лабродором, в перспективе Г-н и Г-жа МакКэган, переехали в Сиэтл.
Глава 53
Эти первые несколько месяцев в Сиэтле в 1999 году были захватывающими. Грейс было уже 18 месяцев, и она училась говорить. Я стал считать слова, которые она произносит, и я быстро насчитал сотню. Мы виделись с моей мамой каждый день. Вместе с мамой и моим дядей Джоном - братом моей матери, врачом и моей трезвостью как в начале 80-х – я пытался понять, чему я хотел обучаться, когда я начну учиться в Сиэтлском Университете, что теперь казалось неизбежным. Наконец, я наметил свою цель: начальный бизнесс-курс в Школе Бизнеса и Экономики при Сиэтлском Университете для студентов с неоконченным высшим.
Тогда, апрельским днем 1999 года, я ехал к маме на машине вместе со Сьюзан и Грейс. Мы остановились, чтобы купить что-нибудь для нее к ланчу в Taco Time. Мой телефон зазвонил.
Моя мама умерла.
Что? Я же разговаривал с ней сегодня утром! Этого не может быть!
Моя мама сражалась с болезнью Паркинсона долгое время, но врачи думали, что у нее в запасе еще много времени. Тот, кому довелось потерять родителей, знает, что это оставляет большую зияющую дыру в жизни детей. Первое время, было как-то трудно отвыкнуть от некоторых привычек. Например, когда Грейс произносила новое слово, я тут же тянулся к телефону, чтобы позвонить маме. Мам, угадай, какое слово Грейс только что сказала…
Смерть моей мамы оказала на меня большое влияние. Ее мудрые советы и спокойное поведение помогли не только мне и дюжине моих друзей, но даже детям, которые были для меня случайными незнакомцами. Я никогда не забуду, как возвращался домой по-разному поводу после того, как я покинул родительский дом, и встречал дома оборванных подростков-панков, сидящих с моей мамой и обсуждающих что-то за чашкой чая. Такого рода щедрость духа была важна для меня. Всегда была, и, я надеюсь, всегда будет.
Ее хорошо прожитая жизнь повлияла на все, что я сделал в своей собственной, и я стремился быть ближе к ее идеалам, на что я и положил свою жизнь в последние годы. В то время я был опустошен, но по крайней мере, я мог утешить себя тем, что она стала свидетелем того, что я начал новую жизнь, создал семью, получаю образование.
После маминой смерти дядя Джон стал главой семьи МакКэганов, оставаясь главой своей собственной семьи; его сыновья, дочери и внуки делили отца с нами. Он помог мне сфокусироваться на цели, которую я себе недавно поставил: получить образование. Критерии приема абитуриентов в Университет Сиэтла включали в себя категории студентов по обмену, иностранных студентов и “других студентов”. Я относился к последним. Или так я думал. Как выяснилось, я не подхожу даже под категорию “другие” – эта категория для детей, которые находятся на домашнем обучении, или кто был ранее исключен из Университета, или для взрослых, которые получили степень бакалавра и искали дополнительные возможности к самообразованию без перспективы получения ученой степени.
В конце концов, я поговорил с сотрудником приемной комиссии, и мне сказали, что меня могут принять. Он поручил мне написать “вступительное эссе”. “Вступительное эссе”? А как же мой идеальный средний балл? Я думал, что двери для меня откроются мгновенно, герой возвращается с поля битвы жизни, в шрамах, но живой. Нет. Ничего подобного. Тотчас же стало ясно, что университет смотрел на мои достижения в колледже как на не более чем забавные. И все, что я мог предъявить о средней школе - это диплом о среднем образовании. Вы не можете попасть в Университет Сиэтла с дипломом о среднем образовании. Такова была реальность.
Я не писал эссе со средней школы, это было двадцать лет назад. Спасибо Господу за Дейва Дедерера. Мы с Дейвом были дружны, с тех пор как я в последний раз писал эссе. К середине 90-х он приобрел
