неодобрительно и равнодушно? Думаю, что как и Майкл, ты скажешь мне перестать плакать и продолжать жить».
— Все хорошо, — ответил он. — А у тебя?
Превосходно. Как раз то что нужно. Ни к чему не обязывающий разговор.
Я посмотрела на часы и задумалась, как долго он продлится.
— Бывало и лучше. — На последнем слове мой голос сорвался, и глаза залили горючие слезы. Я прикрыла рот рукой в отчаянной попытке предотвратить нервный срыв. Я не могла отдаться эмоциям перед своим отцом. Только не перед ним.
— Звучит так, будто у тебя был тяжелый день.
Я сглотнула, чтобы не издать душераздирающий всхлип.
— Ага.
Я вытерла слезы, встала и наполнила чайник водой из-под крана, зажав телефон между плечом и ухом.
— Мы все любили Меган, — мягко сказал он. — Она была особенной девочкой. Мне так жаль, Софи.
И всё. Я больше не могла сдерживаться. Я выключила воду, поставила чайник на каменную столешницу и зарыдала в трубку.
— Спасибо, папочка. Твоя поддержка для меня много значит. Мне сейчас очень тяжело.
— Конечно. Ведь она твоя дочь.
Я снова попыталась сдержаться, но безрезультатно. Из глаз потоком лились слезы.
Отец молчал на другом конце провода, а когда наконец заговорил, в его голосе слышалась дрожь:
— Всегда непросто терять человека, которого любишь.
Хотя он этого не озвучил, я поняла, что он говорит о маме. Все изменилось навсегда, когда она ушла от нас в тот день тысяча девятьсот восемьдесят четвертого года. Мне было четырнадцать, и я помню, как провожала взглядом её, проходящую контроль в аэропорту. Я махала ей на прощание, но ненавидела её за то, что она уходит от нас. Ненавидела.
Больше всего ненавидела за то, что она оставила меня с папой.
О, как же я хотела, чтобы она вернулась. «Если ты меня любишь, то не уйдешь» — беззвучно взывала тогда я. Глядя ей вслед, я закрыла глаза и вслух прошептала:
Но она всё равно ушла.
Два месяца спустя мы переехали. Папа не смог жить дальше в доме, в котором всё напоминало нам о ней…
В этом он походил на Майкла.
— Не знаю, как смогу пережить это, — сказала я в трубку, вытирая нос тыльной стороной ладони.
— У тебя получится, — ответил он. — Просто делай это постепенно, день за днем. Не торопись. Грусть — это нормально. Просто знай, что… — Он замолчал, но потом продолжил фразу: — Я хочу, чтобы ты знала, что я всегда рядом. Я не всегда был хорошим отцом. Не всегда принимал правильные решения, и прошу за это прощения, но если я могу чем-то тебе помочь, просто скажи.
Опомнившись от удивления, я поблагодарила его и повесила трубку. Внутри разливалось приглушенное тепло, от которого становилось немного спокойнее.
Возможно, и есть надежда на счастье когда-нибудь в будущем. Может быть, я не всегда буду испытывать разочарование.
Я поставила чайник на плиту и сняла целлофановую обертку с новой пачки чая.
Глава 18
Через несколько дней после нашего спора в спальне Меган я приготовила для Майкла особенный ужин. Его любимые блюда: лосось в кленовом сиропе, картофельное пюре с чесноком и салат из свежих овощей.
Я приняла душ и надела юбку (он всегда говорил, что юбки мне идут), поставила на стол фарфор, полученный в подарок на свадьбу, и достала свечи.
Я хотела объяснить Майклу, что мне нужно время. И всё.
Наш разговор в больнице — тот самый, про второго ребенка — все ещё занимал мои мысли. Я хотела попросить мужа набраться терпения. Сейчас я не совсем в норме, но возможно когда-нибудь почувствую себя готовой к чему-то новому.
Просто не сейчас. Пока не время.
Он позвонил в шесть часов и сказал, что приедет к семи, поэтому я накрыла на стол, налила себе бокал вина, зажгла свечи и села.
Он пришёл в полночь.
Я уже перестала ждать, убрала еду в пластиковые контейнеры и поставила их в холодильник, переоделась в пижаму и отправилась в кровать смотреть телевизор.
Я слышала, как он возится на кухне. Слышала, как нажимает на кнопки микроволновой печи, разогревая рыбу. Немного позже он тяжело затопал по лестнице.
Я быстро выключила телевизор и накрылась одеялом. Не могла смотреть в лицо мужу. Не хотела говорить. И точно не хотела спрашивать, почему он явился так поздно и провоцировать новую ссору.
Через несколько минут он забрался в постель, а я притворилась спящей.
Глава 19
Через девять месяцев после смерти нашего ребенка Майкл пришел домой с работы, усадил меня на кожаный диван в гостиной и сказал, что уходит от меня.
Он объяснил, что больше не может выносить моих слез, что я больше не та женщина, на которой он женился, и что он заслуживает более счастливого будущего.
Когда я сидела там и смотрела на его невозможно красивое лицо, с годами лишь становившееся краше, я ничего не поняла. Я не разрыдалась. Думаю, у меня просто не осталось ни капли слез.
Но я не могла вымолвить ни слова. Не то чтобы я удивилась, нет. Когда-то мы были родственными душами, до безумия влюбленными друг в друга, но эти времена теперь казались безвозвратно ушедшими. Они были словно где-то в другой жизни. Теперь мне тридцать шесть, и со дней ужинов в ресторанах и страстного секса на ковре в гостиной минуло много лет.
Он был прав. Я больше не та, на ком он женился. Я больше не восходящая звездой издательского мира Нью-Йорка. Не ношу юбок и обуви на каблуках. Я стала эмоционально опустошенной, пораженной горем матерью-домоседкой, которая и матерью-то больше не являлась, потому что лишь недавно зарыла дочь в сырую землю.
Мы оба знали, что связь между нами разорвана. Мы больше не чувствовали одного и того же, а наши мысли о будущем сильно разнились.
Мы больше не любили друг друга.
— Возможно, нам лишь требуется время, — покорно предложила я, предприняв последнюю попытку сохранить наш брак, поскольку никогда не пасовала перед трудностями, и, если честно, мысль о потере ещё одного близкого человека вызвала у меня тошноту. — Прошло всего девять месяцев.
Он покачал головой:
