чувства, познавая друг друга. Дар, погруженный в свои мысли, вдруг спросил Сашку:
— Ты говорил, что это одежда того оруженосца, Хелга. Сколько ему лет?
— Он нас постарше года на два. То есть… извини, меня постарше. Твой, наверное, ровесник. Но ты, Дар, не расстраивайся, теперь будешь нормально есть, поправишься и подрастешь.
— Пятнадцать лет, — задумчиво прошептал Дар.
После трактира друзья бродили по городу, нашли травницу, которая охая, натерла Дара какими–то мазями и велела заходить регулярно за повторным лечением. Бабка обещала, что уже через месяц тело Дара станет чистым и гладким.
Потом мальчишки снова бесцельно гуляли, а когда стало темнеть, пошли домой, в воровской притон.
Почти все его обитатели были на месте. Когда вошел Сашка с чудесно преобразившимся Даром, мальчишки пооткрывали рты, настолько велико было их изумление. Но Дар, войдя в комнату, как–то потерял приобретенную за день уверенность, заметно сник и шагнул в свой грязный угол. Сашка его остановил, задержав за плечо, потом развернул и повел к лежакам. У своего двухъярусного лежака остановился и, напрягшись, приподнял Дара на второй ярус лежака, который он занимал. А сам прошел к началу стола и протянул вожаку 4 медянки.
— За обоих.
Тот молча принял, посмотрел в глаза Сашке. Сашка взгляд не отвел.
— Ну, а ты чем обрадуешь, Глина? — вожак перевел свой взгляд на одного из мальчишек…
Когда настала пора распределять еду, вторую половину курицы получил один из малознакомых Сашке мальчишек. Получил свой кусок в миске и Сашка. Последний кусок, для безрукого мальчика, вожак бросил в угол, где раньше тот обитал. Все мальчишки застыли, ожидая, как поступит Сашка. А Сашка посмотрел на валявшийся на грязном полу кусок мяса, взял свою миску со своим куском мяса, подошел, поднял валявшийся кусок и положил его к себе в миску. Затем пошел к лежаку и забрался на него. Свое и поднятое с пола мясо он поделил с Даром. Ел сам и кормил того с рук. А остальные мальчишки ели свои порции и бросали растерянные взгляды на Сашку и Дара.
Наступила ночь. Для двоих лежанка была тесновата, Сашка располагался с краю и на всякий случай, чтобы не упасть обнял Дара и почувствовал, как рука друга сделала тоже самое. Сашка не видел глаз Дара, но чувствовал, что тот не спит и смотрит на него.
— Ты мне как брат, — тихо прошептал Дар.
Следующие дни были ничем не примечательны. Мальчишки бродили по городу, обедали в трактире, потом шли к травнице и лечили Дара. По вечерам Сашка кидал Ржавому четыре монетки, а тот, словно не замечая ничего, при дележке мяса по–прежнему бросал кусок для Дара на пол.
В один из вечеров, перед сном, Сашка вышел с Даром по нужде. Следом за ними вышел Бельмо, который всё так же зло смотрел на друзей и время от времени отпускал в их адрес сальные шуточки. Большинство мальчишек смеялись, хотя уже и не так задорно, как в первый день появления Сашки в притоне.
— Ты ему и задницу вытираешь, папочка?
Сашка никак не отреагировал на поддевку.
— Когда я к тебе обращаюсь, ты должен мне отвечать. Слышишь ты, дерьмо Обрубка? А ты знаешь, что Обрубок родился в сточной канаве от матери–потаскухи?
Дар дернулся, скривился. Сашка, наконец, повернулся к Бельму.
— А ты от кого родился? От самки орка?
— Что–о–о! — взревел Бельмо и, шагнув к Сашке, сильно ударил его в грудь. Сашка упал. Бельмо был сильным подростком, на голову его выше. Бельмо широко размахнулся ногой, метя Сашке в живот, но, как и несколько дней назад, удар не состоялся. Тогда за него вступился Ловкач, а сейчас на помощь Сашке бросился Дар. Что может сделать безрукий мальчишка? Пнуть врага ногой. Это и сделал Дар. Бельмо вскрикнул, дернулся, но остался на ногах. Затем ударил Дара, тот полетел далеко в сторону. Бельмо шагнул следом, желая добить мальчишку, но услышал сзади движение Сашки: тот успел встать на ноги. Бельмо зло ощерился и достал нож.
— Сейчас ты встретишься со всеми орками, — Бельмо слегка оттянул руку с ножом для лучшего удара.
— А ты встретишься только с орками–храмовниками. Уже завтра, в загоне для жертвенных рабов — услышал он сзади голос Дара. — За убийство свободного человека. Можешь убить и меня, но ничего не изменится, всё равно пойдешь в загон к храмовникам.
Бельмо стоял, зло ощерившись, потом убрал нож и процедил:
— Ты, Обрубок, сам сдохнешь в навозной куче. — И ушел в дом.
Сашка поднял Дара на ноги и спросил:
— А чего это он нас не убил?
— Бельмо большой трус, может обижать только тех, кто слабее его. Он сильнее Ловкача, но с ним не задирается: боится. Но больше всего он боится попасть к храмовникам. А вот подлянку устроить может, надо с ним быть поосторожнее.
А через два дня друзья, выходя в очередной раз от травницы, на соседней улице встретили Бельмо. Тот стоял около какого–то дома и не замечал ребят. Или делал вид, что их не замечает. Вечером в притоне, Бельмо сидел довольный и постоянно плотоядно усмехался. Но шуток в тот вечер почему–то не отпускал. Сашка на это внимания не обратил, наоборот, он был рад, что в тот вечер никто их с Даром не задевал. Только Дару все это очень не нравилось, но понять, что происходит, он, как ни пытался, так и не смог.
На следующий день, после обеда в трактире, друзья снова пошли к травнице, лечение помогало, язвочки и коросты заметно уменьшались. Возле дома травницы их окружило пять мальчишек, двое примерно их возраста, двое на пару лет старше, а один, здоровяк, и вовсе выглядел лет на двадцать.
— Это ты, что ли, папочка Обрубка? — обратился тот к Сашке.
— А ты откуда знаешь? — хотел ответить Сашка, но внезапно его обожгло мыслью с найденным ответом на незаданный вопрос. Бельмо! Точно, Бельмо. Он вчера их выследил, то–то вечером был таким довольным.
— А ты сам кто? — все–таки задал вопрос Сашка.
Здоровяк усмехнулся и достал нож.
— Это Бычара. Со своими, — вместо здоровяка ответил Дар.
— Говорят, ты богатый. А делиться не любишь. И порядки свои устанавливаешь. А мы таких не любим. — Бычара кивнул своим ватажникам, те слаженно подхватили двух мальчишек под локти, и повели их в пустынный переулок.
— Кошелек, куртку, сапоги. Снимай, — приказал Бычара.
— И штаны. Они кожаные. Мне в самый раз будут. — Сказал один из двух погодков Сашки.
— Мне тоже снимать? — спросил Дар, на которого никто не обращал внимания.
— Кому нужно твое дерьмо, Обрубок? — ответил Бычара. — Живи и радуйся. Еще не нагадил в штаны? — мальчишки беззлобно рассмеялись.
— А ты чего стоишь? — снова обратился к Сашке главарь. — Давай шустрее двигай клещами.
— Нет, — покачал головой Сашка.
— Тогда зарежем.
— Режьте.
— Смелый что ли? Мы ведь не ваша трусливая удача, которая только воровать может. У нас каждый месяц кого–то забирают к храмовникам. Зарежем и тебя. Обрубка тоже, никто и не узнает. А если и прознают, то мы попасть к храмовникам не боимся. Все там будем, судьба у нас такая.
Сашка стал расстегивать куртку. Бычара довольно кивнул головой. Дар коснулся своей культей Сашкиных рук:
— Подожди.
— Дар, неужели ты думаешь, что я из трусости? Но они тогда и тебя зарежут.
— Прости. Я не это подумал. Если ты сбежал от храмовников…
— Ты сбежал от храмовников? — Бычара удивился.
Сашка кивнул головой.
