— А это как?
— Предложим нашим, пусть на ней деньги зарабатывают, а нам за нее платят по две медянки в день. За сорок дней стоимость тележки окупится и начнет давать прибавок.
Так и поступили. В удаче бестележных мальчишек было явное большинство, и предложение друзей было встречено на ура, даже подрались немного за право получения тележки в аренду.
А на следующее утро, уйдя из воровского притона, Дар остановил Сашку и нерешительно спросил:
— Сашка, ты меня очень прости. За все.
— За что? — удивился он.
— Я тебе не все рассказал, но мне это тяжело.
— Ну и ладно.
— И еще прости, что навязываюсь. Только не обижайся. Я вчера тебе сказал, что ты для меня как брат.
— И ты для меня тоже.
— Ты не против стать настоящим братом?
— А как это?
— Пойдем в Храм Клятв и породнимся. — Дар смотрел на Сашку с нерешительной надеждой.
Он ведь себя ущербным считает, считает себя ниже меня, боится, что я откажу, подумал Сашка и ответил:
— Давай породнимся. У меня здесь нет никого.
— Совсем нет родственников?
— Совсем.
— При породнении считается, что один принимает другого в свою семью. Но ни у тебя, ни у меня семей нет.
— Я тебя приму с радостью к себе.
— Давай наоборот.
— Почему? — удивился Сашка. Он вроде бы в их связке считался главным. Да и не вроде бы, а точно — главным!
— Ну, — Дар отвел глаза, — я тебя старше. Так лучше будет. Пожалуйста, Сашка, я тебя очень, очень прошу!
— Ну, ладно, — Сашка все–таки недоумевал, почему так настырен Дар.
— Как твое полное имя?
— Александр.
— Я — Дарберн. Только не называй меня так. Лучше — Дар.
Мальчики двинулись в Храм Клятв. Каменное здание было небольшим и невзрачным, однако внутри поражало богатым убранством. Горящие длинные свечи, чей огонь отражался на колоннах, покрытых позолотой, создавали особую торжественную обстановку.
Заплатив десять медных монет, жрец храма приступил к совершению обряда. Он достал два кремниевых ножа, позолоченный кубок, налил туда рубинового вина и велел мальчикам сделать надрезы на руках. Дару пришлось зажать нож между своих культей, а Сашка подставил поудобней руку. И тонкая струйка брызнула по его руке. Тут же он своим ножом сделал разрез на изуродованной руке Дара. После этого руки мальчиков соприкоснулись ранами, капли их общей крови потекли в кубок. Жрец произнес торжественное заклинание:
— Дарберн, принимаешь ли ты в свою семью Александра?
— Принимаю.
— Александр входишь ли ты в семью Дарберна?
— Вхожу.
Жрец поднес кубок с вином к губам Сашки, тот отпил половину напитка. Затем жрец поднес кубок Дару, тот допил остатки.
— Именем всех наших богов объявляю, что Александр стал членом семьи Дарберна. О чем будет занесена запись в Вечную книгу.
Так у Сашки появился старший брат.
— У тебя скоро кончатся деньги при таких тратах, — сказал Дар, выходя из Храма Клятв.
— Кончатся, — вздохнул Сашка. — Осталось две серебрянки с мелочью. На десять дней всего.
— Я пойду снова просить милостыню, — сказал Дар.
— И много тебе дадут? Раньше калеке–оборвышу почти не давали, а сейчас ты изменился. Рук нет, но выглядишь здоровее и увереннее.
— Хоть снова голодай. А где еще достать денег? Я все–таки попробую, может, что–нибудь и кинут. Хоть медяшку.
— Постой, — у Сашки появилась мысль, — пойдем просить милостыню вдвоем, но попробуем иначе…
Встав на довольно оживленной улице, Дар держал в своих изуродованных руках миску для подаяния, а Сашка при приближении прохожих громко говорил:
— Лучше быть без рук, чем рабом.
Прохожие шли мимо и смеялись над мальчишками. Некоторые останавливались и, забавляясь, спрашивали:
— Ну и как тебе без рук, вор? Чем теперь воруешь? Своей удой? Смотри, снова поймают и ее укоротят.
Дар был мрачен, да и Сашке его мысль уже не казалась такой удачной. Даже совсем неудачной. И вдруг в миску Дара упала монетка, кинутая высоким кряжистым человеком. Кинул и пошел дальше. Мальчишки взглянули в миску, там лежала серебрянка. Целая серебрянка!
— Мне за месяц столько не давали.
К концу дня в миске прибавилось и медянок. Целых двенадцать штук.
— За сегодняшний день отдадим четыре, оставшуюся половину Ржавому, у нас останется еще двадцать четыре медянки. Хватит на три–четыре дня.
Вечером в воровском притоне Сашка подошел к Ржавому вместе с Даром. Положил четыре медянки за обоих. А потом серебрянку.
— С нее нам сдачи шестнадцать медянок. Двадцать четыре тебе.
— Ты заработал?
— Оба.
Ржавый молча отсчитал сдачу, положил серебрянку себе в мешочек и обратил внимание к следующему даннику.
При раздаче мяса, последним опять шел Дар. Сидевшие за столом мальчишки перестали жевать. Ржавый достал кусок, посмотрел на угол, где раньше обитал Дар и бросил кусок мяса… на стол.
Глава 8
Герцог Пиренский, известный в Атлантисе как Черный Герцог, холодно смотрел на Сиама, своего десятника, занимавшегося выполнением особых поручений герцога. Десятник висел в центре зала, подвешенный за кисти рук. Босые ноги нависали над металлической клеткой с мелкой ячеистой сеткой. Крышка клетки была откинута в сторону и ноги Сиама нависали почти вровень с верхним краем клетки. Сквозь ее ячейки можно было видеть большую и, судя по всему, голодную крысу, внимательно смотревшую на вожделенную пищу.
— Ты отсутствовал больше трех месяцев. С тобой ушло пять человек, включая жреца, обратно никто не вернулся. Через несколько седмиц после твоего ухода жреца нашли мертвым, но в совсем другом месте. А ведь я лично поручил тебе заботу о нем. Жрец был доверенным человеком Селимана. А где теперь
