— Да так, торгую помаленьку. Только обокрали меня. Лошадь с подводой и всяким тряпьем увели.
— А что за тряпье? Сукно? Хорошее?
— Какое там сукно. Это у богатых купцов сукна немерено. Я старым тряпьем торговал. Где выменяешь, где продашь и снова купишь. Эх, сколько тряпья можно было купить или сменять после победы над этим Аларесом! Теперь придется возвращаться обратно в Амарис. Здесь нигде нельзя лошадку прикупить?
— Может, у купцов каких будет?
— А поблизости нигде? В замках не продадут?
— Это тебе надо спрашивать у их милостей.
— Жаль, что сенокос начался, теперь и у крестьян не купишь. А?
— Не купишь.
— А у вас есть лошадки?
— Как не быть? Есть. Только хозяин не продаст. Ему самому нужно. За товаром ездить.
— И много лошадок?
— Дак, три.
— И все нужны, чтобы товар привозить?
— Ну, не все. Одна хозяйская. А ее он не продаст.
— Что, такая хорошая?
— Хорошая и молодая еще.
— И сколько ей?
— Года два.
— Резвая?
— Наверное.
— А масти какой?
— Так, черная.
— Ну, мне такая не по карману. Денег совсем мало осталось. Придется к купцам в повозку проситься…
На следующее утро Ловкач, выйдя во двор, долго сидел и грелся на теплом утреннем солнышке, подмечая за тем, что делают слуги. Вот вывели из конюшни лошадь, запрягли в телегу, и пожилой мужчина куда — то поехал. Но лошадь совсем не та, каурая. Спустя час подъехал другой мужчина с кувшинами в телеге. Ага, вина привез. Разгрузили, а лошадь распрягли. Значит, это вторая из трех местных лошадей. Но снова не та, сивая. А где же вороная?
Ловкач, встав с бревна, и потягиваясь, шагнул в сторону прибывших. Возница уже собрался отвести лошадь в конюшню, вот Ловкач лениво и двинулся за ним. Заглянул. Пусто, кроме только что заведенной лошади, никого. Вороная лошадь, как сказала девка, была хозяйской, но хозяин с самого утра торчал внутри своей гостиницы, да пару раз выглядывал наружу, делая замечания своим слугам.
— Смотрю, лошадки у вас какие — то неказистые. Что, на хорошую денег нет?
— Деньгами хозяин занимается, у него и спрашивай, — неохотно ответил возница.
— А лошадками ты?
— Не только я.
— Что ж такие лошадки у вас неказистые? — снова спросил Ловкач.
— Да какие есть. Ты, мил человек, лучше хозяина нашего поспрашивай, мы люди маленькие, что прикажут, то делаем.
Незадача вышла, нарвался на неразговорчивого. Ловкач вернулся на свое место, дожидаясь подходящего случая, чтобы продолжить расследование. Может, и та вороная появится. Солнце уже стояло высоко, стало припекать. Так и не дождавшись возможности продолжить расспросы, Ловкач вернулся в обеденный зал. Сев за стол, стал дожидаться местную подавальщицу, но вместо нее перед ним выросла фигура хозяина заведения. А за его спиной толпилось несколько слуг с кухонными инструментами в руках.
— Вот что, парень. Шел бы ты отсюда. Мне ворья здесь не нужно.
— Какого ворья?
— На лошадок моих запал? Ночью расспрашивал, сегодня утром толкался у конюшни. Проваливай отсюда, да побыстрей. А нет, так стражу вызовем.
Надо же! И девица, и возница, оба таки выдали его, рассказав все хозяину. Ну, здесь и слуги!
— Ладно, хозяин, раз гонишь, пойду в другое место. Может, там приживусь.
И Ловкач со вздохом покинул постоялый двор. Через час он уже сидел в трактире при другом постоялом дворе. Заведение, в отличие от первого, располагалось на той же дороге, но на пару верст дальше от городских ворот и как следствие этого пользовалось меньшей популярностью. Пытаясь выжить в столь трудной конкуренции хозяину двора приходилось идти на дополнительные траты: и вино получше закупать и похлебка была понаваристее. Чем не преминул воспользоваться Ловкач, похвалив трактирную кухню.
А разговорив бойкую подавальщицу, узнал, что здесь очень не любят конкурента. И плохие слова о «Лысом медведе» стали целебным бальзамом на душе хозяина. Ловкач разговорился и с ним. Посетовал на грубость конкурента, похвалил его трактир, поинтересовался, давно ли тот грубиян содержит постоялый двор.
— А почитай три года.
— А до этого?
— До Гридаса был Жакто. Тоже еще тот фрукт.
— И что с тем Жакто? Продал или случилось что?
— Утоп. Руки себе связал и утопился.
— А народ что, не спасал?
— Так никто не видел. Только утром выловили.
— А Гридасу как достался? По наследству?
— Какое там наследство. Гридас и вовсе не местный. Из Крайдона он.
— С самого востока? Надо же. А как двор заполучил?
— Как Жакто утоп, все досталось дочке с зятем. Только те продали его тут же. А сами куда — то уехали. Никто и не видел. Продажу оформили в Ларске, когда город еще пиренцами захвачен был. Видать за хорошие деньги продали, раз обратно не вернулись. Даже вещи свои оставили, так с деньгами спешили.
— То есть, поехали оформлять продажу в Ларск, и их больше никто не видел?
— Да, так.
— Видать, хорошие деньги этот Гридас заплатил. Ну и жмот он. Такой богатый, а поит кислятиной. И еще грубит. Такого наказывать надо.
— Наказывать… Ты что ли накажешь?
— А хотя бы и я.
— Смелый нашелся. Наш граф не любит непорядка.
— Конь у Гридаса мне понравился. Вороной, двухлетка. Такой конь и у такого жадины и грубияна. Неправильно эта. Как считаешь, хозяин?
— Ну?
— Плачу за него два золотых. Десять серебрянок задатка, остальное, как конь будет.
— Десять серебрянок сейчас, а два золотых после!
— Он меньше стоит, да и ворованный. Я же сразу уеду из Ларска долой. Нет, два — очень много, но я плачу, потому что Гридас меня обидел. Да и тебя тоже. Если бы не он, сейчас ты богатым был бы.
— Давай деньги.
— А ты знаешь, где конь у него стоит? Сегодня в конюшне я его чего — то не видел.
— И не увидишь. Он его на поле держит, с конюхом к нему приставленном.
— На свежей травке, значит.
— На ней.
