Ничтожный Волан теперь, как говорят, стал самым богатым человеком в Лоэрне. И его братец тоже не бедствует. Для него двести пятьдесят золотых — не деньги… Не деньги… А если?..
Нет, этого барона хорошо охраняют, на наемников тот не скупится. И не какие — то там хаммийцы, которые уже пролезли в королевскую гвардию, а уроженцы Атлантиса, но отнюдь не Лоэрна. Этот Фрастер понимает, что после того, что натворил Тарен вместе с тем же Воланом, надежды на местных солдат никакой. Кто знает, может, у кого — нибудь из них отца или брата отправили в рабство? Вот и боятся мстителей. Только где они, эти мстители? Трусливое быдло, радующееся подачкам и довольное тем, что их самих еще не схватили и не отправили на рабский рынок.
Нет, барона охраняют хорошо. А баронессу с их щенком? Кстати, а это ведь мысль. Мальчишка — единственный сын барона. К тому же племянник Волана. А требуемые деньги у этой подлой семейки есть!
— Эй, парни, — позвал Грейт своих людей.
Когда все собрались, он, окинув их взглядом, сообщил, что для того, чтобы выручить Лайса из темницы и от виселицы нужно достать двести пятьдесят золотых.
— Завтра с утра разойдитесь по городу и к обеду, как хотите, но разузнайте, где сейчас находится баронесса Фрастер со своим сыном…
Уже вечером следующего дня на постоялом дворе, находящемся на пути из Лоэрна в Сейкур, расположились на ночлег тринадцать молодых людей, чей внешний вид выдавал в них наемников. Не иначе, едут наниматься к кому — нибудь из коронованных особ, — промелькнуло в голове у хозяина постоялого двора. А еще через день тринадцать всадников подъезжали к красивому замку, стоящему на возвышенности. Фрастер! Родовой замок Грейта. Здесь он родился, здесь прошло его детство. И Энрика тоже. Его младшего брата, погибшего на каторге у храмовников.
Они с Энриком были дружны, да и разница в возрасте была всего в два года. Он и Энрик любили лазать по подземелью отцовского замка. И ходили по подземному ходу, который вел из замка на ту опушку леса. Отец даже разрешал им пару раз открыть дверь, ведущую наружу. Крепкая бронзовая дверь, вмурованная в каменную стену, через которую пробили ход. Снаружи чужой человек внутрь замка не попадет, но тайну хода все равно нужно хранить. Вот потому за дверь они с братом выходили всего два раза.
Когда Грейту исполнилось пятнадцать лет, а это было за год до гибели отца, тот показал ему второй тайный ход, ведущий из замка. А Энрик про него уже не узнал, так и не дожив до своего пятнадцатилетия.
И если про первый ход были в курсе несколько их солдат, то тайна второго хранилась серьезно. Новый барон, заселившись в их замок, не мог не поинтересоваться о потайном ходе. Ясно, что нашел его. Нашел и успокоился. А вот про то, что в замке был и второй ход, конечно, не узнал. Отец был казнен, а кроме отца о засекреченном ходе знал только Грейт. Вот им он и собирался воспользоваться для того, чтобы проникнуть в замок. Скоро наступит ночь, и из десятка наемников бодрствовать будет лишь два человека. Плюс несколько слуг, но они не в счет. А все остальные солдаты будут спать в казарме. Солдаты, должно быть, неплохие воины, но и его парни, не хуже.
Начало смеркаться. Оставив лошадей за лесной опушкой, к тому же находящейся на обратной стороне пригорка, Грейт при последних минутах светового дня осмотрелся, вспоминая место входа в подземелье, и уверенно двинулся в сторону каменного склона. Здесь должен был находиться тот самый вход. Уже почти в темноте он нашел приметное место — небольшую дыру в склоне, замаскированную сухими сучьями. Дыра была на высоте полутора человеческих ростов, что исключало возможность случайного ее обнаружения. А если и найдут ее, каким — то образом вскарабкаются и захотят разворошить ветки, то отвратительный запах, стойко держащийся десятилетиями, быстро отпугнет любопытничать таких вот незваных гостей.
По запаху, кстати, Грейт и вышел к этой дыре. Пара парней, взобравшись на спины других, отчаянно зажимая носы, скинула вниз ветки и даже мечами проскребла дно лаза, пытаясь избавиться от источника мерзкого запаха. Помогло, конечно, мало, но времени на дальнейшую расчистку не было, и Грейт первым полез по лазу, который, свернув в сторону, быстро расширился и увеличился до высоты человеческого роста.
Спустя полчаса парни уже стояли перед потайной дверью, замаскированной с внутренней стороны мозаичным панно, прикрепленным к почерневшему от времени щиту, висящему высоко над полом гостиной комнаты первого этажа.
Не без труда отодвинув щит, Грейт и его парни, прикрепив веревку, осторожно спустились вниз. Гостиная комната почти не изменилась, хотя Грейт рассчитывал на обратное. Ведь новый барон Фрастер был весьма богат и вполне мог себе позволить обновить выцветшую позолоту, да и поменять потемневшую от времени и дыма очага мебель. С другой стороны, прижимистость барона, сыграла на руку Грейту. Кто знает, если бы тот решил поменять панно, то не нашел бы вход в тайный подземный ход?
Оставив двух парней у дверей, ведущих на улицу, Грейт повел оставшихся в казарму, благо до нее было совсем недалеко. Внутри горел небольшой факел, плохо освещая помещение. Спящие солдаты разместились на правой стороне большой комнаты. Ловкач, как хуже всех владеющий оружием и умеющий неслышно двигаться, взяв факел, направился вдоль стены, ожидая команды зажигать висящие на стены факелы.
Трое наложили болты на уже взведенные арбалеты, направив их в сторону дальних лежанок с солдатами, а остальные шестеро парней и Грейт приготовились двигаться к ближним лежакам. Грейт дал отмашку, Ловкач быстро начал зажигать факелы, арбалетчики, разглядев спящих солдат, дали залп, а Грейт с парнями бросился на ближайших врагов, только начинающих просыпаться. Внезапность помогла. Лишь двое из восьмерых солдат успели вскочить на ноги, но это было последнее, что они сделали в своей жизни. А остальные шестеро умерли во сне.
Теперь оставались только двое караульных. Слуги в расчет не принимались. Послав трех парней наверх, в баронские покои, Грейт с другими вышел во двор замка. Одного из солдат, несших дежурство на стене, удалось подстрелить из арбалета, зато второй оказался ловчее, спрятавшись за камнем зубца. Не желая терять парней от стрел последнего из врагов, Грейт приказал троим остаться внизу, а сам, взяв остальных, в том числе двух арбалетчиков, пошел наверх.
А вот и баронесса, бьющаяся в истерике и ее щенок, испуганно пялящийся на вооруженных людей. Сколько ему? Десять? Одиннадцать?
— Эй, малец, сколько тебе лет?
Но мальчишка только таращил свои пучеглазые глаза. Ах, да, он же племянник такому же пучеглазому Волану. Одна кровь.
Грейт, подойдя поближе, взмахнул рукой, одетой в перчатку. Из рассеченного уха мальчишки потекла кровь, а сам малец заскулил.
— Ну, сколько, щенок, тебе лет?
— Тринадцать…
Надо же, а выглядит моложе. Просто маленького роста. Волан тоже был коротышкой. Этот тоже таким же будет. Если доживет. Тринадцать лет! А Энрику было четырнадцать, когда их отдали храмовникам. Отец этого щенка тоже виноват, хотя бы тем, что его старший братец, Волан, теперь правая рука Тарена.
Обернувшись к по — прежнему истерично всхлипывающей баронессе, Грейт, сделав зверское лицо, выкрикнул ей прямо в лицо:
— Деньги где? Говори, быстро, а то отрежу твоему щенку голову!
Но женщина еще больше забилась в истерике. Да, до нее в ближайшее время не докричаться.
— Парни, обыщите здесь все. И поторопитесь.
Через полчаса баронские покои представляли собой место какой — то катастрофы. Как будто ураган прошелся по всем комнатам. Но нашли всего тридцать семь золотых. Мало! Впрочем, надеяться на большие деньги было бы глупо. Если они здесь и есть, то надежно упрятаны и баронесса о тайнике не знает. Кстати, ее камушки тоже неплохо стоят. От пятидесяти до ста золотых. Но посредник даст от силы тридцать, разницу положив к себе в карман.
— Хватайте женщину и щенка. Рты им заткните. Нам нужно до рассвета отъехать подальше.
Из замка выбрались через ворота, благо последний баронский солдат спрятался на противоположной стороне стены замка. Быстро пригнали коней, погрузили пленников и поехали обратно. Проехав несколько
