верст, Грейт, заметив хорошее для засады место, приказал двум парням остаться. Теперь, если пошлют гонца из замка, а его пошлют обязательно, тот мимо его парней не проедет. А Грейт с пленниками сумеет свободно доехать до столицы. Еще двух парней он оставил в ближайшем постоялом дворе. А сам, делая лишь небольшие привалы, поспешил в Лоэрн. До истечения срока, данному Лайсу, оставалось меньше половины времени…
В город они въехали на исходе пятого дня. Впрочем, въехал только Грейт вместе с Белкой и Ловкачом. Остальные парни вместе с пленниками остались в неприметном лесном домике, купленном Лайсом еще год назад. Идти сейчас к барону не имело смысла, тот обычно возвращался домой очень поздно, часто за полночь. Поэтому сейчас Грейт отправился к известному ему скупщику краденого.
— Пятнадцать золотых, — толстые губы Имаила чуть приоткрылись, как будто он делал великое одолжение Грейту, назначив такую сумму.
— Хорошие камни, хорошее золото. Они стоят очень много.
— Тем более.
— Почему?
— Хорошие камни продать трудно, их знают. Придется продавать дешево. Или везти на запад, а там цену не дадут.
— Даже задешево они стоят много дороже.
— Мне все равно больше пятнадцати не найти. Да и то сразу плачу шесть золотых. Больше нет. Мамой клянусь.
— Придется ехать в Пирен. Там знакомый скупщик даст правильную цену.
— Постой. В самом деле, больше пятнадцати не найти. Давай так. Даю пятнадцать, а потом добавлю после того, как продам. Клянусь, без обмана!
— И сколько добавишь?
— Пять золотых. Нет, даже шесть!
— Значит так, Имаил. Я делю эту кучку на две части. Ты платишь мне сейчас же пятнадцать золотых и забираешь одну часть по своему выбору.
— Э, слушай! Получится, что две кучи будет на тридцать золотых!
— Во — первых, это и стоит тридцать, при этом ты очень много заработаешь. А во — вторых, я не очень хорошо разбираюсь в камнях, и явно кучки окажутся неравными по стоимости. И ты выберешь более дорогую.
— Двенадцать!
— Нет, пятнадцать, и деньги сейчас.
— Сейчас нету, клянусь!
— Тогда достань. Сроку час. Холодно моим парням стоять на улице.
При упоминании парней Грейта, хаммиец нервно задергался и выдохнул:
— Хорошо, жди.
Через час Грейт уходил, унося в кошельке пятнадцать золотых и оставшуюся половину драгоценностей. Итого теперь у него есть пятьдесят два золотых. Остальные надо будет взять у барона. А туда утром пойдет Белка.
Ближе к полудню шестого дня в дверь лоэрнского дома барона Фрастера постучался молодой парень, по внешнему виду то ли наемник, то ли разорившийся баронет.
— Что надо? — надменное лицо слуги появилось в распахнутом окошке двери.
— Срочное сообщение для барона Фрастера.
— Барон еще почивает.
— Так разбуди его.
— Чего? — опешил слуга, никак не ожидавший от посетителя таких слов.
— Или зови старшего. Кто он там? Управляющий?
— Мажордом.
— Вот как? У барона не управляющий, а мажордом? Однако! Значит, зови мажордома. И побыстрей!
Через пять минут в окошке появилось лицо мажордома. Да, если уж у слуг надменные лица, то у этого оно уж очень надменное.
— Что надо?
— Срочное сообщение для барона. Вот, передай его милости. — Белка протянул ожерелье, взятое у баронессы. — Барон должен его узнать.
— Но его милость еще спят. — Неуверенно сказал мажордом.
— Разбуди. И поторопись. У баронессы большие проблемы.
Через десять минут Белку впустили в дом. Здесь уже стояло настороже двое солдат, которые и проводили его в баронские покои.
— Что там у баронессы? — холеное пучеглазое лицо коротышки было еще сонным.
— На замок напали. Охрана полностью перебита. Баронессу и юного баронета похитили.
— Что? — сонное выражение сменилось на растерянное. — Как это?
— Вот письмо, написанное рукой баронессы, а там ниже рука баронета. Моему господину нужно триста золотых. И тогда он обещает вернуть вашу жену и сына в целости и невредимости. Но это только сегодня. Завтра у них кое — чего не будет. Ушка, там, или пальчика.
— Триста золотых? Ах, негодяй. Взять его! Ушко, говоришь? Отрежьте ему уши. И пальцы.
— На руках, ваша милость?
— На правой руке. И вышвырните вон. Прижгите только. Если жена и сын не будут к вечеру здесь, я найду всех вас и всех посажу на кол. На хаммийский кол. Так и передай своему господину!
Белка, залитый кровью, с трудом добрался до Грейта. Тот, поручив раненого парня заботам Ловкача, взяв коня, бросился к городским воротам. Этот барон скоро узнает, с кем он связался.
Грейт успел вернуться в Лоэрн до закрытия городских ворот. Белка, потеряв много крови, лежал без сознания.
— Ловкач, идти тебе. Прямо сейчас. Передай подарочек барону. Здесь четыре ушка и десять пальцев. И скажи, что завтра днем я добавлю носы и еще что — нибудь. К примеру, щенка кастрируем. Так и скажи ему. Иди.
У дома барона Фрастера стояло несколько стражников.
— Ты куда? — грубо окликнул один из них Ловкача.
— Срочное сообщение его милости…
Барон пучеглазо пялился на Ловкача.
— Милорд, я вместо того парня.
— А, еще уши пришли. Сами пришли. Говори, где жена и сын!
— Здесь, ваша милость. — И Ловкач протянул кожаный сверток барону. Один из солдат взял его, развернул и… на пол посыпались уши и пальцы.
— Узнаешь, барон? — Ловкач усмехался щербатым ртом. — Ушей моих захотел? Бери! Только завтра тебе принесут и другие части баронессы и баронета. Мой господин сказал, что если денег не будет до завтрашнего полудня, то получишь пару носов и уду с яйцами сына. А он слова всегда выполняет.
На барона было жалко смотреть. Он, без сомнения, узнал уши своей жены и сына.
— В полдень будет поздно. Поторопись. Может, уже утром они лишатся их. Но до этого с ними позабавятся. С обоими.
Молчание затянулось. Когда барон немного пришел в себя, он хрипло произнес:
— Деньги только в обмен на них. Иначе я не поверю.
Ловкач, проинструктированный Грейтом, ответил:
— Хорошо. Завтра, как только откроются ворота, мы привезем одного из них.
— Почему одного?
— Чтобы нас схватила стража? Нет, одного. В обмен на двести золотых. Потом второго за сто золотых.
Барон молчал, обдумывая ответ.
— Хорошо. Завтра утром — сына.
