Хризалида

Рухнувшей скалы едва гляжу.
И на всем, что было жизнь недавно,
Знак иного царства нахожу.

Синей пастью небо надо мною
Щерит клочья белых облаков.
Вьется путь гремучею змеею
Вкруг полуразрушенных домов.

Бледный ужас в их глазах незрячих
Иль бездонная сияет пустота.
Стая воронов над церковью маячит,
Заслоняя знаменье креста.

Белый столп вознесся недвижимо
На распутье. Белый. Соляной.
Это ты, мой верный, мой любимый,
Сторожишь раздавленных горой.

[1921]

«Приснилось мне — застывшая земля…»

Приснилось мне — застывшая земля
Висит комочком льда в пространствах мировых.
Ни городов, ни сел уж нет. Одни поля,
И черные кресты щетинятся на них.

Угасла жизнь. Ни человек, ни зверь
Не бродит в чаще призрачных крестов,
И некому оплакивать потерь
И хоронить последних мертвецов.

Но, мертвая сама, должна душа моя
На этом кладбище одна нести в себе
Гробовый мрак былого бытия
И весть Кому-то о его судьбе.

1 ноября 1921, Сергиев Посад

«Легкой поступью Оэлла…»

Оле Бессарабовой

Легкой поступью Оэлла
К изголовью моему
Подошла, сияньем белым
Озаряя сердца тьму,

И, склонясь ко мне, шепнула
О Далеком, об Ином,
И крыло ее блеснуло
Влажно-алым жемчугом.

И лампада загорелась
Пред иконою в ночи.
И ушла, ушла Оэлла
Жить в лампадные лучи.

19 февраля 1922, Сергиев Посад

«Синим, синим жгучим небом…»

Синим, синим жгучим небом
Кроет душу сонный бред.
Над шатром деревьев хлебных
Яро желт закатный свет.

Мангустаны и бананы,
Теревинф и камфара —
Всё запуталось в лианы,
Не распутать до утра.

Бегемоты и тапиры