Хризалида

4 сентября 1923, Тимхово

«Кровь коралловой рябины…»

Кровь коралловой рябины
Над моей убогой крышей
Снова рдеет в небе синем,
Снова небо стало выше.

И прозрачней в небе стали
Очертанья всех вещей.
И, летая, заблистали
Паутины меж ветвей.

Сад окутан паутиной.
Кровь коралловой рябины
Чашу Прошлого кропит.
Жизнь в гробу хрустальном спит.

9 сентября 1925, Сергиев Посад

Нескучный сад

Безветренный сентябрьский день.
Как облака пурпурно-золотые,
Воздушных кленов рдеет в небе сень,
И солнцем осени победно залитые
Сияют липы редкою листвой
Над черными графитными стволами.
Овраг одет сверкающей парчой,
Ручей сверкает тонкими струями.
Сквозь сеть узорную поникнувших ветвей
Реки просветы серо-голубые.
Душа, притихнув, дальних ждет вестей
И верит, что они благие.

26–30 сентября 1925, Москва

«Завороженной тишиной…»

Завороженной тишиной
Тропинку осеняют ели.
Как хорошо в лесу одной
Брести бездумно и бесцельно.

И только слушать, не дыша,
Как ветра шум сухой несется,
Как листья под ногой шуршат,
Как высшим миром сердце бьется.

30 сентября 1926, Сергиев Посад

ИЗ ЦИКЛА «ГОРОД»

В Кремле

Безмолвен Кремль. Навек Иван затих.
Молчат угодники в гробницах вековых,
Царям не встать из-под чугунных плит,
Минувшее без пробужденья спит.

На мостовой огромного двора
Детей советских кое-где игра
Смущает тишь. Мелькнул солдатский шлем,
И снова Кремль пустынен, глух и нем.

Лишь телефонов провода гудят.
Там во дворцах не спят и не молчат,
Но для меня невнятны их слова,
Их тайный смысл ловлю едва-едва…
Они, скрываясь масками, бегут