Хризалида

Стол трехногий у окна,
От работы отлученный.
А в окно ему видна

Дверь открытая сарая,
Куры, тряпки и навоз.
И ворон зловещих стая
В кружевных сетях берез.

27 июня 1927, Сергиев Посад

«Как страшно жить в семи слоях…»

Как страшно жить в семи слоях.
В одном — мести дорожный прах
Чужой обглоданной метлой,
Забывши род высокий свой.

В другом — капризных бесенят
Кормить, как грач своих грачат.
А в третьем — их, как комаров,
Давить, распухнув от грехов.

В четвертом — плакать и молчать,
Без пробужденья в пятом спать,
В шестом — разъяренным костром
Сжигать, пылая, день за днем.

В седьмом же — арфе Серафима
Внимать в печали негасимой.

1 января 1926, Сергиев Посад

«В какой ореховой скорлупке…»

В какой ореховой скорлупке
Неоснащенной, зыбкой, хрупкой,
По океану бурных вод
Двойник мой дерзостно плывет.

И, может быть, лишь потому
Не страшно плаванье ему,
Что лилипутский этот путь
Стихиям трудно захлестнуть,

Что гребень вынесет волны
Его всегда из глубины,
Что лишь на миг ему дана
И высота, и глубина.

13 сентября 1927, Москва

«Уснуть бы. Так уснуть глубоко…»

Уснуть бы. Так уснуть глубоко,
Как не умеет спать живой.
И позабыть недуг жестокий,
И обрести покой.

Покой ли? Может быть, тревогу,
Какой не знают на земле,
Несет нам поворот дороги
К загробной черной мгле.

В той черной мгле какие тени,
Какие духи окружат
Меня в могильном сновиденьи,
Где мне приснится, верно, ад.

Приснится ль? Ну, а если явью
И без возврата, навсегда,
Тебя там встретит, раб лукавый,
Гееннская сковорода?

29 сентября 1927, Москва