Ослепший на фронтеСолдатИграет на флейтеПод грохот трамвая.На рынок СмоленскийБежит деловаяТолпаРаспаленных заботойИ зноем хозяек,Не слушая жалобыТомной и сладкойНа холодность Гретхен,Что Зибель влюбленныйЦветам доверяет.Горячее летоМороженщик студитНа том же углу,Рукой грязноватойНа круглую вафлюКладя осторожноСвой снег подслащенный.Босой, полуголыйСледит ком-со-молецС нескрытой алчбоюЗа тающей вафлейВо рту комсомолки,Не в силах дождатьсяМгновения пира.Старик, убеленныйСемидесятойЗимою,Подагрик(Быть может, сенаторБылого режима —В лице изможденномЕще уцелелиЧерты олимпийства) —Без слова и жеста стоит терпеливоНад жалким лоточкомТщедушных конвертовПо миллионуЗа каждую пару.В истрепанном платьеЕще молодаяЖена офицера(Вернее, вдова,Потому что нет вестиО муже пропавшемНи с Сербской границы,Ни из БерлинаПять лет с половиной) —Жена офицераИз шелковой тряпкиНашила шляпенокИ чепчиков детскихИ, их нанизавшиНа тонкой бечевке,Как вялую рыбу,Несет на базар.Лимонно-зеленыйОт жизни в притонахИ скудости пищиСтоит у забора,Крича «папиросы»,Шустрый мальчишка.А выше, на будке,Пестреют афиши:«Любовь старика»,«Приключенье Бим-Бома»,«Мистерия Буфф»,«Спешите, бегите,Скорей покупайтеЗаем».
