Хризалида

II. «В неописуемой грязи моя стезя…»

В неописуемой грязи моя стезя
Сегодня поутру с путем козы скрестилась
На узкой кладочке, где двум пройти нельзя.
Коза, попятившись, в конце остановилась
И с вежливым терпением ждала,
Пока по скользкому мосточку я прошла.

Мораль отсюда — коз не презирать
И кое-что от них перенимать.

21 ноября 1923, Сергиев Посад

«Страшным совиным чучелом…»

Страшным совиным чучелом
В кухне сидела курица
И умирала.
Взъерошились жутко перья,
Смертным полные ужасом.
Костенели желтые ноги.
Глаза заводило пленкой.
А в кухне хлопали двери.
Гремели посудой люди.
И таким глухим одиночеством
От куриной веяло смерти.

23 ноября 1924, Сергиев Посад

«Вечер. Осень. Яркие златницы…»

Вечер. Осень. Яркие златницы
Павших листьев землю озарили.
На березах громоздятся птицы,
Тяжело во мгле взметая крылья.

В редких листьях будет неуютен
Их ночлег сырою этой ночью.
Небосклон, завешен сизой мутью,
Неизбывно долгий дождь пророчит.

На цепи скулит щенок голодный,
Скалят зубы гвозди на заборе.
По задворкам темным, огородом
На добычу вышли наши воры.

30 сентября 1926, Сергиев Посад

«Шесть откормленных купчин…»

Шесть откормленных купчин
Погребальный правят чин.
И спесивой вереницей
Под священной плащаницей
К двери с топотом идут.
Громко певчие поют
(Кое-кто зевок скрывает).
Да, Христа здесь погребают,
Как в те давние года.
Так и ныне. И всегда.

1 мая 1926, Москва

«Глухота и жуть ноябрьской ночи…»

Глухота и жуть ноябрьской ночи.
Скупых и редких огней
Подслеповатые очи
Кажутся мрака темней,
Может быть, потому что тебя я знаю,