Хризалида

Но ясна в покое величавом,
Как луна над вьюгою степей,
Ты, чей свет — безумия отрава,
Ты, любовь, владычица скорбей.

И, когда развеяв все надежды,
Сердце в белом саване умрет,
Ты одна мои закроешь вежды,
Улыбаясь с высоты высот.

1914, Москва

«Птицей залетной из края чужого…»

Птицей залетной из края чужого
Лечу я в твоей стране.
Ты зовешь меня в храм. Но храма земного
Не нужно мне.

Медно-багряные тучи заката
Осенили мой путь багряным крылом.
Помяни усопшего брата
Во храме твоем.

1914, Тула

«Разве сердце наше знает…»

Разве сердце наше знает,
Что находит, что теряет,
Где его Голгофский путь?

Кто его иссушит страстью,
Кто оденет царской властью,
Кто велит ему уснуть?

Нет написанных заветов,
Нет обещанных ответов,
Безглагольна неба твердь.

Мера жизни — лишь терпенье,
Мера смерти — воскресенье,
Сердца мера — только смерть.

1915, Москва

«Зачем говорить об уродстве жизни…»

Зачем говорить об уродстве жизни,
Когда мы и сами уроды?
Не братья ль нам гады, и черви, и слизни,
Не наша ль стихия — стоячие воды?

Так мало значат наши взлеты,
Бессильные взмахи бумажных крыл
Над черной зыбью и рябью болота,
Где спит непробудный творения ил!

Так мало значат наши дерзания,
И все обеты, и все слова,
Пока не угаснет в душе алкание
Того, чем болотная слизь жива.

1915, Москва

«Лестница моя шатается…»

Лестница моя шатается.
Один конец в небесах,
Другой конец упирается