Чонгар.
“Волки” носили низкую папаху из волчьего меха, что придавало им зверский вид. Их побаивались. Но со временем мы убедились, что они стойки в бою, дисциплинированы и на них можно положиться. Никогда недоразумений с ними у нас не было. Недалеко от Агаймана был первый бой по нашем приезде в батарею. Нас атаковала конная бригада “Червонных казаков”. Шагах в трехстах перед батареей была цепь “волков”. При атаке они сбежались в малые группы, очевидно, повзводно, образовали ежа, то есть круг, ощетиненный винтовками. Так что мы могли стрелять в промежутки картечью в атакующих. Красная атака буквально разбилась о твердость и хладнокровие “волков”. Красные кавалеристы крутились вокруг ежей, а “волки” снимали их редкими выстрелами. Мы же косили их картечью. Стрельба была трудная. Надо было хорошо наводить, чтобы не попасть в своих. А это очень трудно при волнении. Красная атака отхлынула. В этом бою был смертельно ранен в живот капитан Скорняков, с которым мы проделали большое отступление.
Сотня “волков” села на лошадей, добытых в этом бою. Вскоре весь полк стал конным.
Был момент, когда я струхнул и искал глазами коновода, который держал Андромаху. Но “волки” не дрогнули. Они действовали без суеты и очень уверенно.
— Мы не стреляем по лошадям, — сказал мне “волк”. — Даем всаднику приблизиться, снимаем его выстрелом и ловим коня. Видите, как просто.
— Просто ли?
С “волками” мы прошли с боями к северу до села Васильевки у Днепровских плавней. Затем повернули налево и пришли в большое село Знаменку, против Никополя.
ПРОТИВ НИКОПОЛЯ
Село Знаменка находится как раз против города Никополя. Здесь нет плавней и крутые берега Днепра подходят близко друг к другу. Боев не было. Наблюдательный пункт нашей батареи находился на заброшенном пивном заводе. Мы не стреляли. Единственно — мы заставили пароход выкинуться на мель и прострелили его на всякий случай.
Стоянка была спокойная, и Обозненко решил использовать ее для учений. Он предложил мне поселиться с ним вместе. Это было, скорей, неприятно, потому что он был служака и надоедал всякими вопросами. Но отказаться я не мог. Я не ходил на занятия, а завертывался с головой в шинель и делал вид, что сплю. Обозненко ходил из угла в угол. Наконец:
— Сергей Иванович, сколько снарядов у вас в передке?
Из-под шинели, не двигаясь:
— Не знаю, Евгений Николаевич.
— Хм... А сколько...
— Не знаю.
Обозненко уходил. Возвращаясь, он меня спрашивал:
— Вы не были на занятиях?
— Нет, не был.
— Почему?
— Считаю это игрой в солдатики. Все же прекрасно знают свои обязанности. Зачем же их учить тому, что они знают. Когда будет бой, поверьте, я буду на своем месте.
Обозненко не настаивал.
Пошли в Днепровку. Тут было столько вишен, что издали деревья казались красными. Мы только вишнями и питались и набили оскомину. Делали сами вареники и ели со сметаной. Тут мы узнали, что наш дивизион переводят в Первую конную Кубанскую дивизию, которой командовал генерал Бабиев, наш старый знакомый по Северному Кавказу. Он по старой памяти просил дать ему наши обе батареи для десанта на Кубань. Это нам польстило, но и встревожило. Было лестно, что лучший кавалерийский начальник нас ценит, но десант нас вовсе не прельщал. Это последнее дело, там надо победить или умереть. А победить трудно. Были два малых десанта: один на Тамань, другой в Бердянск, и оба неудачно. А умирать вовсе не хотелось. Мы некоторое время ходили без боев вдоль Днепровских плавней, где были расквартированы Кубанские полки. Они все были уже конные и усиленно учились рубке. Но конский состав был неважный.
ДНЕПРОВСКИЕ ПЛАВНИ
Там, где мы стояли, Днепр образует плавни. Высокие берега расходятся на 60 верст и между ними болота, кусты, протоки, песчаные острова. Судоходное русло Днепра проходит у того берега.
Тут в XVI столетии образовалось любопытное вольное государство “Запорожской казачьей сечи”. После покорения Крыма Екатерина II упразднила сечь и перевела казаков на Кубань. Кубанские “черноморские” казаки и есть потомки запорожцев.
Первая Кубанская конная дивизия состояла из полков: 1-го Кубанского (Корниловского), 1-го Екатеринодарского, 1-го Уманского и 1-го Запорожского. Казачьих конных батарей при них не было, оттого- то мы к ним и попали.
Мы прошли по селам: Васильевка, Балки, Белозерка, Лепетихи. Но боев не было. Тут нас застал приказ двигаться на Акимовку, маленькую станцию, чтобы грузиться. Поезд довез нас быстро, в одну ночь, до Феодосии.
ДЕСАНТ НА КУБАНЬ
Было начало августа 1920 года. Очень рано. Состав вагонов остановился на запасном пути около моря. Мы были в Феодосии.
Один солдат, из пленных, взятых в Таврии, был из Вятки и никогда моря не видел. Он выглянул из товарного вагона.
— Глядь, речка!
В голосе явное удивление из-за размеров этой речки. Голос из глубины вагона:
— Эх ты, деревня. Это море.
— Море?! — вотяк вылезает из вагона, идет к морю, долго стоит и возвращается. — Воды-то, воды! И вся порченая.
Мы выгрузились, и обе батареи пошли в центр города и там построились на площади. Генерал Врангель сказал нам речь и наградил наш дивизион серебряными трубами на Владимирской ленте. За хорошую работу. (Воображаю, как осеклась инспекция конной артиллерии, которая все время мечтала нас расформировать!) Серебряные трубы мы взяли в Ромнах, а Владимирская флюгарка была у нас спокон веков. Так что это было только подтверждение существующего. После этого мы пошли на пристань и стали грузиться на пароход. Грузились мы на тот же “Аю-Даг”, который привез нас из Новороссийска. Но на этот раз на нем были только наши две батареи и лазарет, так что было просторно.
Очень любопытно грузят лошадей. Лебедка подхватывает лошадь широкой подпругой. С того момента как лошадь теряет почву под ногами, она висит неподвижно, и лебедка переносит ее в трюм. Меня послали с несколькими солдатами в трюм расставлять лошадей. Мы еще расставляли предыдущих, когда нам
