и не представляет, какая опасность ему грозит, если она появится в обществе, где будет сэр Седрик Маркем. Маловероятно, что Маркем забыл двух девиц, которые выставили его на две сотни фунтов. Райли не знал, что она шантажировала других, а признаваться в этом у нее не было никакого желания. Он знал только про Джону. Временное затишье могло каждую минуту закончиться взрывом, поэтому Эйприл хотела любой ценой держаться от всех подальше. Она нервничала, потому что другой возможности поговорить с Райли в течение дня ей могло и не представиться.
Если страстью Джереми было садоводство, то у Райли это были лошади. Их увлечения привели к тому, что Блэкхит превратился в самое великолепное поместье во всем графстве. О конюшнях Блэкхита ходили легенды, и лошади, которых разводил Райли, считались лучшими в Англии.
Эйприл свернула за дом и направилась к конюшне. Посередине двора стоял Райли и разговаривал с конюхом, поглаживая шею огромной кобылы, но глаза Эйприл были прикованы только к нему. Красный бархатный сюртук и белые брюки облегали его стройную мускулистую фигуру. Волосы, влажные на висках после утреннего умывания, немного растрепались от легкого ветра.
Эйприл стояла и смотрела, как он дает указания конюху. От него веяло властностью, он внушал уважение и даже страх, однако его любили. Слуга побежал выполнять указания хозяина, и Райли наконец остался один.
Эйприл медленно приблизилась к нему, туфли неслышно ступали по плиткам двора. Он, не замечая Эйприл, шептал что-то в ухо лошади, ласково похлопывая ее по шее. Эйприл вспомнила слова мадам о том, что про мужчину можно многое понять, глядя, как он обращается со своей лошадью. Кажется, мадам сказала так: «Тот, кто безжалостен со своими животными, сам является животным».
Лошадь почувствовала присутствие Эйприл раньше Райли и повернула голову в ее сторону. Райли, наконец, повернулся к ней.
— Эйприл? — с улыбкой произнес он.
Она поразилась. До сих пор он ни разу так ей не улыбался, но как же это приятно! Странная легкость наполнила ее, и… почему-то она потеряла дар речи. Его выразительные глаза смотрели на нее совсем по- иному. Неужели… с любовью?
— Вы выглядите очень… Я как раз выбирал для вас лошадь, — сказал он. — Ее зовут Симфония. Подходящая лошадь для леди.
«Леди»! Он сказал «леди»! Странно, что он называет ее «леди», зная, что она всего лишь служанка.
— Благодарю вас, милорд, но в этом нет необходимости.
— Или вы предпочли бы сами выбрать лошадь? Что ж, это право наездника, — галантно ответил он.
— Нет. Видите ли, я не приму участия в охоте. Я просто пришла попросить вас, позволить мне остаться дома.
— Не поедете на охоту? Но почему? — Он явно разочарован.
— Дело в том, — сказала Эйприл, глядя на лошадь, а не на него, — что у меня еще побаливает то место…
Он засмеялся:
— Вы сами виноваты — порку вы заслужили. Надеюсь, впредь вы дважды подумаете, прежде чем станете мне врать.
Эйприл густо покраснела, вспомнив, как он ее отшлепал.
— Я не…
— Хорошо, что вы поняли. Потому что в следующий раз я не буду столь снисходителен.
Эйприл открыла рот от возмущения. Неужели он может отшлепать ее еще сильнее? Однако веселый блеск в его глазах говорил о том, что он подшучивает над ней.
— Да, я подозревала, когда вас встретила, что все примерно так и закончится.
Райли захохотал. А Эйприл… ей было так приятно смотреть, как он смеется.
— Я хотела сказать, милорд, что я никогда в жизни не садилась на лошадь. Все, что я знаю о лошадях, — это то, как не попасть под них на лондонских улицах.
Глаза под длинными пушистыми ресницами азартно загорелись.
— Вы просто еще не раскрыли для себя их благородства. Пойдемте, я вам кое-что покажу.
Он взял ее за руку и стремительно увлек к загону.
За конюшней находилась квадратная площадка, обнесенная белым дощатым забором. Внутри загона стояли две лошади потрясающей красоты. Таких замечательных животных Эйприл ни разу в жизни не видела. Та, что покрупнее, была темно-коричневого цвета с черными чулками. Это был жеребец, и он гарцевал вдоль ограды и вокруг кобылки, которая была чуть поменьше и делала вид, что не замечает жеребца. Кобылка была изящная, светло-рыжая, с молочными чулками.
— Адонис показывает блестящие результаты, четырнадцать побед из двадцати пяти заездов, а в прошлом году стал чемпионом в Ньюмаркете. Его рост более ста семнадцати сантиметров. Разве он не красавец? Среди чистокровных скакунов в моей конюшне вы не найдете второго такого. Каков силач и какая выносливость! Правда, он немного норовист — чувствуется горячность дикого животного, — но у него бесподобная родословная. Среди лошадей он король.
— Вы поедете на нем? — спросила Эйприл.
— Не сегодня. — Райли прислонился спиной к столбику ограды. — У Адониса другие дела.
— Какие?
— Сегодня ему предстоит случка.
Эйприл повернулась к светлой лошадке в середине загона.
— Он, кажется, не очень-то ей интересен.
Райли сверху вниз посмотрел на Эйприл:
— Заинтересуется.
Она выдержала его взгляд.
— Откуда у вас такая уверенность?
— Эта молодая кобылка еще не тронутая. Адонис должен ее расшевелить. Он заставит ее обратить на него внимание.
Эйприл чувствовала, как краска заливает ей щеки, но глаз не отвела.
— А что, если кобыла не захочет спариваться с вашим Адонисом?
— Захочет.
— Почему?
— Потому что она ничего не сможет с собой поделать. В ее натуре желать его.
— Не слишком ли вы уверены? А если она уже выбрала другого?
— Это невозможно. Он предназначен для нее. Они идеально подходят друг другу.
— Это вы так считаете.
Он самонадеянно кивнул. Да он всегда во всем прав.
Эйприл заглянула в загон. Адонис приближался к кобылке сзади. Вытянув большую голову, он нюхал ей хвост. Кобылка побежала от него прочь.
— Вы ошибаетесь. Вопреки вашим утверждениям он совсем ей не нравится.
Райли так близко наклонился к Эйприл, что она разглядела в его глазах крошечные золотые огоньки.
— Она подойдет к нему. Адонис терпелив. Как и я.
Его свежевыбритая кожа приятно пахла мылом.
— Если она еще не тронутая лошадь, то может испугаться, — заметила Эйприл.
Пальцы Райли осторожно коснулись ее волос.
— Натура берет свое даже у самых упрямых представительниц женского пола. На вид она равнодушна к нему, но одно его присутствие уже зажгло в ней желание. Чем ближе он к ней подходит, тем сильнее ей этого хочется. Когда она поймет, что пора ему уступить, то сама станет его приманивать.
Он приблизил к Эйприл свое лицо почти вплотную и носом задел ее нос, а его жаркое дыхание обожгло ей щеку. Губы у Эйприл выжидательно приоткрылись, собственное дыхание участилось. Рот Райли искушал ее подобно спелому плоду. Все, что ей надо было сделать, так это только дотянуться до него и
