изучить. Вам предстоит многое наверстать.
У Эйприл к горлу подступила тошнота. Трудно представить, что может сотворить леди Агата в порыве злобы. Она способна уничтожить семью одним лишь небрежно оброненным словом.
Прежняя самоуверенность Эйприл рассыпалась в прах. Она ввергла эту семью в слишком серьезные неприятности, и поэтому обязана добыть дневник любой ценой.
— Чего вы хотите? — промямлила она.
С лица леди Агаты исчезла улыбка.
— Что ж, поскольку свое оружие вы уже пустили в ход, разрешите мне отплатить вам тем же. Вы мне тоже не нравитесь. Вы нахальная, невоспитанная и неотесанная особа. Вы не кто иная, как наглая маленькая простолюдинка, которая старается попасть в высшее общество. Но от вас все равно дурно пахнет. Вы обвинили меня в том, что я честолюбива, а сами из кожи вон лезете, чтобы скрыть, что вы незаконнорожденная. И вы еще смеете называть меня лицемеркой! — Она расхохоталась, видя, как Эйприл потрясена. — О да! Неужели вы думаете, что кто-нибудь поверит в этот бред, будто вы подопечная Райли? Даже слуги знают, что вы рожденное вне брака ничтожество и что вы шантажируете этим семью Райли. С Райли вам, возможно, это удалось, но я-то вас не боюсь, малышка. Надеюсь, вы получили то, за чем явились, потому что больше от него вы ничего не получите. Я уж об этом позабочусь. Но в одном вы правы — я намерена стать будущей маркизой Блэкхит, и моя первая обязанность как невесты Райли позаботиться о том, чтобы вас выдали замуж и чтобы вы ему больше не досаждали. Или можете снова сбежать. Мне все равно. В любом случае, я уверена, они оба — он и его отец — скажут мне спасибо за то, что отделались от вас. Теперь же, — с фальшивой улыбкой заявила леди Агата, — советую вам использовать этот бал, чтобы найти себе подходящего мужа, потому что если вам это не удастся, то в понедельник с утра я обручу вас с кем угодно, кого отыщу, понравится вам это или нет. Понятно, моя дорогая?
Эйприл готова была убить леди Агату. Первое, что пришло ей в голову, — вцепиться этой стерве в безупречную прическу и протащить по ковру. Удержало одно-единственное обстоятельство — превосходство на стороне леди Агаты. То, что леди Агата не любит Райли, было Эйприл ясно. Ей нужны его титул и богатство. Правда, у Эйприл хватило совести разглядеть и в себе кое-какие черты этой ненавистной дамы — собственные авантюрные устремления были как кость в горле. Возможно, Агата не воспользуется дневником, чтобы опозорить семью, поскольку она жаждет стать членом этой семьи. Но Эйприл недостаточно хорошо ее знала, и мало ли что можно от нее ожидать. Эйприл решила во что бы то ни стало защитить семью. Любой ценой она должна вернуть дневник… и уничтожить его.
Леди Агата наслаждалась поражением Эйприл и не скрывала этого.
— Да, леди Агата, я вас поняла. Но давайте придем к соглашению. Я покину Блэкхит при первой же возможности, однако я хочу получить обратно дневник. Вам он совершенно не нужен, а это моя цена за то, что я уеду из Блэкхита… и за то, что я отказываюсь от своей доли в наследстве. Договорились?
Леди Агата отвернулась к камину — она явно обдумывала предложение. Прошла, казалось, вечность, прежде чем она, наконец, заговорила:
— Согласна.
— А теперь, леди Агата, я должна получить дневник.
— Вы не в том положении, чтобы требовать, дорогая. Вы получите его, когда будет объявлено о вашей помолвке, и ни минутой раньше.
Эйприл кипела от злости. Как же ей хотелось наброситься на Агату с кулаками!
— Прекрасно. Но не мешало бы и вам помнить, кто больше проиграет от этой сделки.
Не в состоянии дольше находиться в одной комнате этой ужасной женщиной, Эйприл выбежала из библиотеки, громко хлопнув дверью.
Воспользовавшись временным затишьем, Райли уединился в библиотеке. Он устал встречать прибывающих гостей.
Мысли его были заняты Эйприл.
Теперь он знал, что она лгала. Его главная боль — то, то она знает о происхождении Джереми и собирается им их шантажировать, — могла наконец его не волновать. Эйприл — выскочка, нахальная и дерзкая особа, стремящаяся любой ценой стать леди. Она не настолько хорошо знала мадам, как утверждала. Он усмехнулся. Какой же наглостью должна обладать простая служанка, чтобы пренебречь общепринятыми условностями и выдать себя за дочку герцога! Ну и самоуверенность!
Но еще большее удовлетворение он испытывал от другой мысли: она будет находиться там, где он захочет видеть, и останется она там ровно столько, сколько он пожелает.
Желание. Вот в чем его проблема. Потому что то место, где он хочет ее видеть, — это его постель. Он представлял ее своих объятиях, обнаженную и задыхающуюся от страсти. И эта страсть так велика, что Эйприл умоляет его овладеть ею. Он хотел погрузиться в ее лоно, хотел, чтобы она изгибалась под тяжестью его тела и чтобы ее ноги переплелись с его ногами. Он хотел увидеть ее неистовую страсть к нему. Такую же сильную, какая была у него к ней.
От одной лишь мысли об Эйприл он чувствовал, как кипит в жилах кровь. Интересно, в постели она так же дерзка, как в обычной жизни? У нее внешность не святой, а бесенка. Ему нравилось, что она бросает всем вызов, нравилась ее живость и острота ума. Среди всех женщин, которых он знал, он не назвал бы ни одной, кто мог бы с ней сравниться.
Райли подошел к окну, выходившему на реку. Река вилась широкой лентой позади сада, дальше через пастбище и скрывалась за кромкой леса. И вдруг, словно он вызвал ее образ, появилась Эйприл — она шла по саду. На ней было обычное платье, но ему казалось, что она само очарование. Ее красота земная. Почему она так стремится к искусственно приобретенной утонченности? И еще он не мог понять, почему она старается не попадаться на глаза гостям, которые прогуливаются в парке, наслаждаясь хорошей погодой до наступления сумерек. Эйприл нагнулась и стала собирать зимние ирисы. Странно, что она все время поглядывает направо, в сторону озера. Когда у нее в руке оказался уже целый букет бледно-лиловых цветов, она направилась к берегу. Райли следил за тем, как она идет по дорожке к скамье под старым кленом — любимому месту отца. Отец и сейчас сидел на скамейке. Он не заметил, что к нему сзади приближается Эйприл.
Она медленно подошла и, должно быть, окликнула старика, потому что он обернулся, взглянул на нее и снова уставился на озеро. Она обошла скамью, встала перед старым герцогом и заговорила, но он не обращал на нее внимания. Тогда она опустилась на корточки и положила букет ему на колени. Он не пошевельнулся. Она опять заговорила с ним и протянула к нему руки, по-видимому умоляя выслушать ее. Герцог встал и оперся на трость. Цветы рассыпались по земле, а он, не глядя на Эйприл, пошел обратно к дому.
Райли тяжело вздохнул. Бедняжка. Ей не удается помириться с его отцом. Она ранила его прямо в сердце, которое так и не зажило после разрыва с Вивьенн и скорее всего не заживет никогда.
Но она пыталась — Райли это видел, — и для него эта ее попытка была красноречивее всех слов. Он утвердился в том, что она сказала ему правду: если вначале у нее, возможно, и были алчные побуждения, то потом все изменилось, и теперь она желала только одного — любви семьи. Но время было упущено.
Райли увидел, что Эйприл плачет, и ему стало ее жалко.
Глава 9
Наступил рассвет. Ночью на землю спустился холодный туман и покрыл все вокруг тонкой белой паутиной. В доме начали подниматься не только слуги, но и гости, которые собирались принять участие в охоте на лисицу.
Сьюзен принесла Эйприл утренний чай и предложила помочь ей одеться. Эйприл хотела было отказаться — стоит ли объяснять, почему она не собирается на охоту, — однако позволила служанке достать амазонку зеленого бархата с широкой юбкой и коротким шлейфом. Потом спросила, где лорд Райли, и Сьюзен сказала ей, что он на конюшне, наблюдает за тем, как готовят лошадей.
Эйприл надела перчатки и отправилась на конюшню. Она хотела поговорить с ним до начала охоты и убедить его в том, чтобы он позволил им с Дженни оставаться в их комнате до конца приема гостей. Райли
