Дония не могла пошевелиться. Она сидела, уставившись на мерцающее видение самой себя с руками, покрытыми кровью Кинана.
— Я беспокоилась, боялась, что ты другая. — Слова Бананак лились, как тихая песня. — Бейре потребовалось гораздо больше времени, чтобы решиться нанести удар предыдущему Летнему Королю. Тебе нет.
Дония с окровавленными руками стояла над Кинаном, глядя, как он истекает кровью. В его глазах была ярость.
— Этого не было. — Дония призвала на помощь все спокойствие Зимы. — Я не причиняла Кинану боль. Я люблю его.
Бананак каркнула — ужасный звук, нарушивший спокойствие дома Донии.
— За это я признательна тебе, Снежная Королева. Если бы внутри ты была холодна, в тебе бы не было жестокости Зимы, которая нужна нам, чтобы все встало на свои места.
— Зачем ты говоришь мне это?
— Говорю что? — Бананак короткими рваными движениями наклонила голову, пока та не выгнулась под нелепым углом.
— Ты говоришь, какой ценой начнется твоя война, так зачем мне так поступать? — Дония скрестила и снова выпрямила ноги. Потянулась, на короткое время прикрыв глаза, словно ужасы, показанные Бананак, не произвели на нее впечатления. Получилось не очень убедительно.
Боевые барабаны загрохотали вокруг, словно гром. Ритм барабанов сопровождал пронзительный крик. Звук внезапно оборвался, оставив только печальный напев волынок — поразительно чистый звук по сравнению с какофонией, которая ему предшествовала.
— Возможно, я и не хочу, чтобы ты убивала юного короля, — ухмыльнулась Бананак. — Это может остановить мое прекрасное разрушение… Твой поступок может перевести к такому же перевороту, какой был после того, как Бейра убила Майека.
— Какой поступок?
— Один из них. Может, и больше. — Бананак решительно щелкнула зубами.
Дония вздрогнула, когда призрачные фигуры продолжили борьбу. Ее двойнику снова и снова наносил удары истекающий кровью и переполненный светом и яростью Летний Король. Затем видение вернулось к тому моменту, когда Кинан произнес имя Эйслинн, но на этот раз Дония поразила его так, что он без движения рухнул к ее ногам.
— На твой вопрос так много восхитительных ответов, Снежинка, — напевно произнесла Бананак. — Столько способов предоставить нам кровавый исход.
Возникло новое видение.
Она говорила с ним, произносила слова, которые когда-то повторяла ему вновь и вновь, слова, которые поклялась никогда не говорить ему впредь.
— Я люблю тебя.
— Я люблю тебя, но не могу быть с тобой, — вздохнул он.
Дония не смогла отвести взгляд.
Еще одна сцена.
Она говорила с ним, произносила слова, которые когда-то повторяла ему вновь и вновь, слова, которые поклялась никогда не говорить ему впредь.
— Я люблю тебя.
И он в ответ выдохнул имя, но не ее:
— Эйслинн.
— Я не могу так, Кинан, — прошептала она. По комнате пронесся снежный вихрь.
Он ударил ее.
— Я всего лишь играл с тобой…
В этот раз они боролись, пока комнату не заполнил пар. В пару снова появились тела, которые с каждой секундой становились все более плотными. В центре резни, подобно ликующему ворону- падальщику, кем, она, собственно, и являлась, находилась Бананак.
— Почему? — Дония смогла произнести лишь это. — Почему?
— Почему ты насылаешь холод на землю? — Бананак сделала паузу и, не дождавшись ответа, добавила: — У всех есть цель, Зимняя Девушка. Твоя и моя цель — разрушение. Ты приняла ее, когда отняла трон у Бейры.
— Я хочу не этого.
— Не хочешь власти? Не хочешь, чтобы он страдал за то, что причинил тебе боль? — Бананак рассмеялась. — Конечно, ты этого хочешь. Я лишь ищу те ниточки в твоих поступках, которые могут дать мне то, чего хочу я. Я вижу их. — Она обвела рукой комнату. — Но все эти возможности открываются не передо мной. Все они — в твоих руках.
Глава 13
Следующая неделя показалась Эйслинн почти нормальной: с Сетом у них все снова было хорошо, Кинан не давил на нее, и при Дворе все вроде бы было спокойно. Она не могла больше не замечать Кинана, и слишком долго находиться вдали от него становилось почти физически болезненно. Поэтому Эйслинн решила просто притвориться, что неловкости последних недель никогда не существовало. Последнюю пару дней ей, возможно, и удавалось избегать оставаться наедине с ним, но несколько недвусмысленных взглядов, когда она вовлекала Куина или Тэвиша в ненужный разговор… ладно, возможно, было еще несколько отчетливых моментов, когда ей внезапно требовалось общество Летних девушек. Кинан притворялся, будто не замечает, что она избегает его. Он просто ждал, а она прикрывалась своими фейри, как щитом. Ей нравилось их общество, особенно компания Элизы, но это не объясняло того, что ей вдруг хотелось пуститься в пляс в парке, когда Кинан оказывался слишком близко.
Совершенно ясно. Все всё понимали, но никто не говорил об этом. Кроме Кинана и Сета, никто не мог спокойно находится рядом с ней. Но она была их Королевой, и это давало ей право на личную жизнь, в которую никто не вмешивался.
Однако весь Двор видел, что что-то происходит.
Эйслинн постучала в дверь кабинета, рука ее слегка дрожала.
— Кинан? — Она открыла дверь. — Ты не занят?
Ее карты были разложены на кофейном столике перед Кинаном. Где-то тихо играла музыка — один из ее старых дисков, Poe’s Haunted. Она нашла его однажды вместе с Сетом в магазине «Музыка на любой случай».
Кинан взглянул на нее, а потом глянул за ее плечо.
— Где твоя кавалерия?
— Дала им выходной. — Эйслинн закрыла дверь. — Я подумала, что мы могли бы побыть вместе… поговорить.
— Ясно. — Он снова перевел взгляд на карты. — Хорошая идея, но мы не станем углубляться так далеко в пустыню.
— Почему? — Эйслинн не стала вдаваться в детали, почему он сменил тему. Она не знала, хочет ли об этом говорить, но придется.
— Там живет Рика. Она была одной из Зимних Девушек. — Кинан нахмурился. — Очень похожа на Дон. У нас с ней есть противоречия.
— Ты так говоришь, словно есть чему удивляться. — Эйслинн стояла рядом с диваном, ближе к Кинану, чем следовало бы, но она не собиралась позволять этому взять над собой верх.
