Переезд, шлагбаум, платформа, несколько автобусных остановок на площади и эта «газель» у обочины с цветами, нарисованными на бортах и логотипом «Пион». Номера совпадали с машиной Сергея Бартеньева, но сделаны кустарным способом из тонкой жести, а потом покрашены. Рядом стояла другая «газель» с надписью «Техпомощь». На самом деле машина принадлежала экспертам. Лаборатория на колесах.
– Спасибо, капитан.
Полковник открыл дверцу техпомощи и зашел в салон. Три офицера над чем-то колдовали. Один у электронного микроскопа, другой у компьютера, а третий что-то записывал в журнал.
– Привет, химики. Не вставайте, крышу жалко. Чем порадуете?
Специалисты, настроенные серьезно, на веселость полковника не обратили внимания.
– Есть очень странная новостишка, Юрий Данилыч, – заговорил майор, сидящий у компьютера. – Ключики забыли в зажигании. Вот уж не ждали такого подарка.
Майор указал на целлофановый пакет с ключами от машины.
– Хочешь сказать, Коля, что мы с дилетантами дело имеем.
– Нет. Этот господин – профессионал. Руль, педали и даже сиденье протер тряпочкой. Никаких отпечатков, а вот ключи забыл. Возможно, спугнули или электричка подошла. Думаю, что он в Москву вернулся.
– Ладно. Думать буду я, а ты мне факты давай.
– Отпечатки с ключей я снял и по базе данных их пробил. Машиной управлял Степан Филатович Величко по кличке Букинист, дважды судимый, находящийся в розыске за торговлю детьми. Его не только мы ищем, но и родители пропавших детей. Крутой народ. Способный на самосуд.
– Знаю, наслышан. Но грабеж не его профиль. Каким боком? К тому же его физиономия у каждого постового лежит в кармане. Как он мог пойти на такой риск? Ничего не понимаю. И как ему удалось при плане «Перехват» на такой яркой машине проехать тридцать километров по шоссе? Я только что проделал тот же маршрут. На пути четыре поста ГИБДД.
– Есть у нас одна догадка, – сказал подполковник, сидящий у микроскопа. – На колесах «газели» много металлической пыли. Она не сама ехала. Ее везли. Возможно, в трейлере или рефрижераторе. Там полы железные, а машина ерзала. Идея наверняка принадлежала самому Букинисту. Он похищенных девчонок перевозил на Кавказ именно таким образом. Не сам, разумеется. Мужик головастый и хитрый. Два года его никто не подозревал. «Газель» пройдет в кузов.
– Значит, он сидел за рулем?
– Тут еще есть одна деталь. Рост Букиниста больше ста восьмидесяти пяти. В кабине «газели» ему тесновато. На потолке у рулевого колеса мы нашли сажу. Но анализ показал, что это черный порошок от копирки. Я знаю, что артисты перед спектаклем волосы не красят, а натирают копиркой, чтобы стать брюнетом. Пачкается, конечно, но после представления голова легко отмывается.
– В точку попал, Витя. Значит, он и усы наклеил. Шофер настоящей «газели», развозящей цветы, брюнет и носит небольшие усы. Если кто-то видел его за рулем, то мог спутать с Сергеем Бартеньевым. Хорошо они подставили парня! По самое некуда! А что в салоне?
– Идеальная чистота. Думаю, они постелили целлофан, а потом его выбросили, – продолжил подполковник.
– Ладно, химики, химичьте дальше, а завтра мне сдадите полный отчет. Не буду вам мешать.
Задерживаться Липатов не стал, а сел в машину и поехал в Москву.
22 мая. 11 ч 15 мин
Парня опять кто-то бил. Уж полковник Липатов повидал на своем веку арестованных и не раз заходил в камеры. Сергей Бартеньев лежал на полу в одиночке, и его пришлось поднимать.
– Кто здесь был? – спросил Липатов охранника.
– При мне никто. Я заступил в девять утра.
– Вызови ко мне дежурного по изолятору.
– Слушаюсь.
Дверь камеры осталась приоткрытой.
Полковник присел на подвесной деревянный топчан. Бартеньев тяжело дышал, но не хотел казаться слабым и пытался изображать из себя героя.
– Кто тебя допрашивал, Сергей?
– Какой-то майор. Он не представился.
– Что хотел?
Бартеньев попытался усмехнуться, но у него получилась кривая болезненная гримаса.
– Признания. С бумагой и ручкой пришел. Требовал подписи. Зря время терял.
– Он тебя сам бил? – скрипя зубами, задал вопрос полковник.
– Я бы сдачи дал. Двух амбалов с собой привел. Те свое дело туго знают.
В камеру вошел дежурный и отдал честь.
– Вызывали, товарищ полковник?
– Кому, кроме меня, позволено допрашивать задержанного, остолоп?
– Так приходил ваш зам майор Чикалин. Я его пропустил.
– Кто с ним был?
– Обычные ребята из ОМОНа.
– Оформляй Бартеньева на освобождение. Чтобы через полчаса духу его здесь не было.
Дежурный козырнул и вышел.
– Вряд ли тебя устроят мои извинения, Сергей, но поверь мне, я сожалею о случившемся. Мы удостоверились в том, что ты не причастен к ограблению. Иди домой, зализывай раны и выходи на работу. Я уже говорил с твоим начальником, они тебя не уволят. – Полковник встал и направился к двери. На пороге остановился и еще раз сказал: – Извини. Уродов больше, чем людей. Да ты и сам это понимаешь.
Через пятнадцать минут майор Чикалин явился в кабинет начальника.
– Кто тебе, говнюк, разрешил устраивать побои в изоляторе?
– Я все могу объяснить, товарищ полковник. Вчера без вашего ведома меня вызвал к себе генерал Черного ров. Вы уехали за город на осмотр найденной «газели». Я сразу понял, что генерал воспользовался этим случаем, так как с вами ему трудно договориться. Он дал мне конкретное задание. Надо выбить признание у цветочника любой ценой. Церемониться с ним не следует. Мне показалось, что на генерала надавили. Ему самому эта идея не нравилась.
– Кто? Министр, что ли? – крикнул Липатов.
– А почему и нет, если им позарез нужен козел отпущения. Мы же сидим в глубокой… извините. Слишком много шума разразилось вокруг ограбления.
– Я тебя отстраняю от расследования, майор Чикалин. Убирайся.
– Зря, – возразил майор, что уже считалось хамством.
– Твоего совета забыл спросить.
– Генерал поймет, что я вам все рассказал. Он попросту передаст дело в другой отдел. Вы станете помехой в его или чьих-то целях, кто повыше генерала. Лучше вам не заметить этого инцидента. Тем более что вам уже ясно, что Бартеньев не подпишет никаких признаний. Скорее сдохнет. Я это еще вчера понял. Другие начальники не будут спорить с генералом, и парня добьют до смерти.
– Ладно. Иди. Когда понадобишься, вызову.
Конечно, он прав. Никто все равно не раскрутит этот клубок, только дров наломает. А если его отстранят, то он не сможет держать ситуацию под контролем. События только начали развиваться, и на взлете отходить в сторону нельзя.
В понедельник Черногоров устроит ему скандал за самовольство. Могут даже выговор объявить. Но хуже всего то, что он вновь арестует Бартеньева и посадит его уже не в местную клетку, а в Бутырку. А из нее так просто не выйдешь. Постановление суда потребуется.
Основания найдут. Подбросят наркотики в дом цветочника, сделают обыск, и готово дело. Элементарщина. Избитых приемов сотни. Важен результат. Бартеньева надо куда-то спрятать. Что важно, с него не взяли подписку о невыезде, а значит, исчезновение парня не причислишь к категории «побег».
