Конвоир снял с Глеба наручники и вышел за дверь. Парень сел, развернув стул так, чтобы не сидеть спиной к дивану. Видно, что человек воспитанный.
– Рассказывайте вашу версию случившегося. У вас было время все обдумать, – предложил Шкляров.
– Как к вам обращаться?
– Я старший следователь по особо важным делам окружной прокуратуры Шкляров Илья Наумович.
– У меня нет версии, Илья Наумович. Красть у меня нечего, да и ничего не украли, а убивать Катю ни у кого нет повода. Она святая. Да, да! Бывают люди без недостатков, так вот, Катя именно такая. Мне кажется, случайная пуля влетела в окно и попала ей в голову. Она сидела у открытого окна.
– Невозможно. Напротив вашего дома стоит двухэтажный дом. – Шкляров достал фотографию, сделанную из окна. – Чтобы увидеть крышу этого полубарака, надо высунуть голову из окна. И траектория полета пули говорит о том, что она летела прямо. Какие еще есть идеи?
– Меня не было в комнате минуты три, максимум четыре. Я вышел на кухню. Жаркое стояло в духовке. Возвращаюсь, а там мертвая Катя. У меня горшок из рук выпал, а дальше я не помню, что делал.
– А зачем вы на улицу побежали?
Глеб очень нервничал, но не отводил глаз в сторону, а смотрел следователю в лицо.
– Звонить. Не знаю куда, но нужна была помощь. Дом пустой, телефон давно срезан. На углу есть автомат.
– Долго собирались?
– Я же говорю, что не помню. Соображать начал, когда очутился в камере, ночью. Тогда до меня дошло. Катю с кем-то спутали или вовсе ошиблись адресом. Ее только сумасшедший мог убить.
– Вы давно знакомы?
– Месяц, чуть больше.
– А где вы были вчера утром, часов в десять?
– Спал. К двенадцати часам должна была приехать машина. На вернисаже купили шесть моих работ, надо заполнять пустоты. Я подготовил картины. В двенадцать приехал водитель и разбудил меня. Мы забрали картины и поехали в выставочный зал.
– У вас были близкие отношения с Катей?
– Да. Я собирался сделать ей предложение. Колечко уже купил, но все что-то выжидал. Лучшего момента. Результатов вернисажа. Он должен еще месяц продлиться, думал, не одну картину сумею продать за это время.
– Хорошо, Глеб Анатольевич, но до выяснения обстоятельств я вас задержу еще на сорок восемь часов. Так будет всем спокойнее. А сейчас прочтите и подпишите протокол.
Юхтин подал ручку и протокол, и Глеб тут же его подписал.
– Вы же не прочитали?
– Я очки дома забыл, а без них все равно ничего не вижу.
– А мобильный телефон вы тоже дома забыли? Или где? Если побежали искать автомат.
– В выставочном зале. Там, вероятно, и лежит в кабинете директора.
– Проверим. В сумочке Кати есть мобильник.
– Возможно. О ее сумочке я вообще не думал.
– Надеюсь, все обойдется. Мы постараемся разобраться.
Задержанного увели в камеру.
– Это не наш клиент, – сказал Соснин.
– Артист! – вспылил Базаров. – У него же нет алиби на момент налета.
– Успокойся, Олег, – охладил его пыл Шкляров. – Просчитался, теперь не кудахтай. Прав-то оказался Соснин. Грабители никуда не уехали. Судьба девчонки была предрешена.
– И вот так просто ее в тот же вечер выследили? – не успокаивался подполковник.
Следователь продолжил учительским тоном:
– Они о ней знали больше, чем ее мама. Маршрут отслеживался, а не брался наскоком. Налетчикам было известно, кто возит деньги, сколько и когда. Молитесь богу, что других свидетелей не нашлось. Не то замучаемся считать трупы.
– Послушай, Илья Наумович…
– Помолчи, Базаров! Обыск в доме убитой произвели?
– Поехали за санкцией к судье, – ответил Юхтин.
– Проверьте каждый угол в ее доме. Что интересного нашли в ее сумочке? – спросил Шкляров.
– Бабьи безделушки, – ответил Юхтин. Базаров достал из ящика стола сумочку и вывалил ее содержимое.
– На квартиру поедешь ты, Степан. А это, – Шкляров выхватил связку ключей и бросил ее Соснину, – чтобы замки не ломать.
Он долго копался в вещах Кати и наконец выудил еще один маленький ключик, на котором был выбит номер 037.
– А это от чего?
– От почтового ящика или от раздевалки на работе, – предположил Юхтин.
– Квартиры не начинаются с нуля, а раздевалка бухгалтеру ни к чему. Она же не в цехе работала. Ты, Олег Иваныч, поедешь на работу к девушке, опросишь людей, поговоришь с начальством. Кто-то должен взять на себя похороны. Она же сирота, как я слышал. И покажи этот ключик людям. К чему-то он должен подходить.
– Может, по-тихому похороним? – спросил Базаров. – Шумиха по городу поползет.
– Пусть ползет. Слишком все расслабились, машины не запирают, замки на квартирах – для смеха. Сторожей уже никто и не нанимает. Нет в нашем городе такой профессии. Одни наркоманы, живущие своей жизнью, и те при деньгах. Наркотой скоро в киосках будут торговать. Зато мы дремлем. Зачем милиция в раю? Так, для проформы. Пора пробуждаться, –твердо заявил следователь.
– Обратите внимание на ее права, Илья Наумович, – подал голос Юхтин.
– Вижу. Права как права.
– Получила она их три недели назад. А машины-то у Кати нет. Удовольствие не из дешевых. У нас «Жигулями» не торгуют. Западло в наш автопром садиться. А подержанный фордик на рынке штук пять стоит. В долларах, – продолжил Юхтин.
– Не бешеные деньги. Проверьте ее счета в банках и уточните зарплату. Мы должны знать о девушке не меньше, чем знали налетчики. И хватит заседать. Пора браться за работу, – поставил точку Базаров.
Все встали.
8.
Финансовый директор компании Мезенцева, финансист от бога Скурт Александр Львович привстал с кресла, когда в его кабинет вошла Маша. Он как раз ел круассан и пил шестую чашку кофе за утро. Чего греха таить, любил финансист поесть, что, конечно же, отражалось на фигуре, но мужчины в солидном возрасте уже не думают о своей внешности.
Директор начал торопливо пережевывать рогалик. С полным ртом он даже поздороваться не мог.
– Не давитесь, Александр Львович. Я не тороплюсь.
Скурт был самым информированным человеком на фирме, не считая отца и саму Машу. Они могли говорить в открытую, без всяких условностей. Директор имел слабость к красивым женщинам и даже посещал салон Зиночки, где работали самые качественные проститутки. Зиночка когда-то тоже была секретаршей Мезенцева, теперь она занималась собственным бизнесом, который спонсировал Мезенцев в
