— Вы когда-нибудь писали ему?
Девушка сжалась в кресле, словно он ее ударил.
— Вы можете не отвечать на мои вопросы, если не хотите, — объявил он. — Но тогда, разумеется, мне придется отправиться за ответом к другим людям.
— Я не причинила ему никакого вреда, — сказала она громко.
— Нет. Но вы когда-нибудь писали ему? Я, если помните, задал вам именно этот вопрос.
Джейн долго не отвечала. Наконец прошептала:
— О да.
— Как часто?
— Не знаю…
— Недавно?
— Сравнительно недавно.
— Письма с угрозами?
Она покачала головой, словно сгустившаяся темнота ей чем-то угрожала.
— Нет, — ответила Джейн.
Теперь он увидел, что она смотрит на него с ужасом. Он привык к таким взглядам, но, будучи человеком чувствительным, не мог с ними примириться.
— Мне кажется, будет лучше, — медленно произнес он, — если вы расскажете мне все. Ведь не нужно же мне вам объяснять, что вы входите в число людей, которых я обязан рассматривать как подозреваемых? Ваше присутствие в операционной автоматически включает вас в их число. Естественно, мне нужны объяснения.
— Мне показалось, что… моя печаль… послужила бы вам достаточным объяснением, — прошептала девушка, и он увидел, как ее бледность уступила место мучительной краске. — Понимаете, я его любила, — добавила Джейн.
— Это я, кажется, понимаю, — отрывисто сказал Аллейн. — Мне чрезвычайно жаль, что эти чертовы обстоятельства заставляют меня влезать в столь болезненные вопросы. Попробуйте представить меня чем-то вроде автомата, неприятного, но совершенно безличного. Как вы думаете, получится это у вас?
— Видимо, я должна попробовать.
— Спасибо. Прежде всего: было ли между вами и О'Каллаганом что-либо, кроме обычной дружбы?
Она сделала легкое движение.
— Нет… — она помолчала и затем добавила: — На самом деле, нет.
— Мне кажется, вы собирались сказать: «сейчас уже нет». По-моему, в прошлом что-то было. Вы говорите, что писали ему. Может быть, эти письма и прекратили вашу дружбу?
Она обдумала его вопрос и неловко сказала:
— Виновато, наверное, второе письмо.
Он подумал: «Два письма… интересно, что же случилось с первым».
Вслух он сказал:
— Я полагаю, вы знали сэра Дерека давно — это была старая дружба между семьями. В последнее время эта дружба превратилась в более близкие отношения. Когда это произошло?
— В июне… три месяца назад.
— И как долго это продолжалось?
Руки ее взлетели к лицу. Словно устыдившись этого жалобного жеста, Джейн опустила руки и произнесла внятно и громко:
— Три дня.
— Понимаю, — мягко сказал Аллейн. — Тогда вы видели его в последний раз?
— Да… вплоть до операции.
— Вы поссорились?
— Нет.
— Совсем нет?
— Нет, — она откинула голову и быстро-быстро заговорила: — Все произошло по взаимной договоренности. Люди поднимают столько шума из-за половых отношений. Это ведь всего-навсего обычное физиологическое ощущение, как жажда или голод. Самое разумное — удовлетворить его естественным путем. Так мы и поступили. Не было никакой необходимости встречаться снова. Мы оба приобрели некоторый опыт — и все.
— Бедная деточка! — воскликнул Аллейн.
— Что вы хотите сказать?!
— Вы отбарабанили все это, словно заучили наизусть страницу из учебника «Первые шаги в сексе». «О новый и отважный мир!» — как сказали бы Миранда и мистер Хаксли! Но у вас, мисс Харден, получилось совсем не так, как было сказано в рецепте?
— Все получилось!
— ТОГДА ПОЧЕМУ ВЫ НАПИСАЛИ ЭТИ ПИСЬМА?
Джейн приоткрыла рот. Выглядела она жалко и смешно, в этот миг она даже не была красива.
— Вы их видели… вы их…
— Боюсь, что да, — ответил Аллейн.
Она всхлипнула — странно, без слез — и подняла руки к высокому воротничку халата, словно он душил ее.
— Сами видите, — сказал Аллейн, — лучше для вас будет сказать мне всю правду, право слово.
Она разразилась горькими рыданиями.
— Я не могу… простите… это было так ужасно… я не могу.
Аллейн снова повернулся к окну.
— Ничего-ничего, — сказал он оконному стеклу. — Не обращайте на меня внимания. Помните, я только автомат.
Она довольно быстро взяла себя в руки. Он услышал еще одно-два сдавленных всхлипыванья, затем шуршание, словно она сделала какое-то резкое движение.
— Так лучше, — произнесла она наконец. Когда он снова повернулся к ней, она сидела, глядя прямо на него, словно их беседа не прерывалась.
— Осталось совсем немного, — начал он приветливым деловым тоном, — никто вас ни в чем не обвиняет. Мне просто нужно проверить все связанное с операцией. Вы не видели сэра Дерека с июня до тех пор, пока его не привезли в лечебницу. Отлично. Кроме этих писем вы никак больше с ним не общались? Понятно. Значит, вы появились на сцене единственный раз, когда принесли шприц с тем самым противовоспалительным зельем. Вы замешкались. Потом упали в обморок. Вы уверены, что принесли нужный шприц?
— Да, конечно. Он был намного больше остальных.
— И прекрасно. С вашего разрешения, я потом на него взгляну. Как я понимаю, пузырек, бутылочка или мензурка с сывороткой…
— Это была ампула, — поправила Джейн.
— Ну да… а горшочек-пузыречек-графинчик с гиосцином находился на столе. Могли вы в расстроенных чувствах или от нездоровья набрать в шприц гиосцин вместо сыворотки, по ошибке?
— Но вы не поняли: инъекция была приготовлена, — раздраженно сказала она.
— Мне так и сказали, но я должен обязательно проверить все сам. Вы, например, уверены, что не вылили содержимое шприца и не набрали его заново?
— Разумеется, уверена. — Она говорила гораздо тверже и спокойнее, чем он мог ожидать.
— Вы помните, как взяли шприц? Вам не до такой степени было плохо, чтобы вы взяли шприц вслепую?
Это попало в точку. Она снова испугалась.
— Я… мне было очень плохо… но я знаю… о-о-о, я знаю, что не сделала никакой ошибки.
— Хорошо. Кто-нибудь на вас смотрел?
Он сейчас сам очень пристально смотрел на нее. Стемнело, но на ее лицо все еще падал свет из
