головы, с трудом пробирались по непроходимым тротуарам, то перепрыгивая через лужи, то шагая напролом, в надежде не простудиться, то семеня по покрытому льдом асфальту.
Ирина, уютно устроившись на сиденье своего автомобиля, посмотрела по сторонам и поежилась от одной только мысли, что сейчас могла тоже продираться сквозь ненастную погоду.
«До чего же мерзко!» — подумала она и заглушила двигатель автомобиля, потому что в образовавшейся транспортной пробке машины мертво стояли уже почти полчаса.
Ирина посмотрела на часы и расстроенно вздохнула: «Если дело так и дальше пойдет, то я не успею к окончанию тренировки у Ильи». В нетерпении выключив радио, потянулась за телефоном.
— Алло. Здравствуйте. Это Ирина… Боюсь, не успею забрать сына сразу после тренировки. Не могли бы вы передать преподавателю, что я задержусь, пусть последит за Ильей… Спасибо.
Дети у Ирины были мал мала меньше. Сыну семь лет, а дочерям четыре и два года. И если малышку она могла пока оставлять дома с няней, то старшие дети были полностью на ней. Ирина настолько рьяно взялась за их воспитание и образование, что никого к этому не подпускала. Это было ее поле деятельности.
После рождения сына Ирина впала в депрессию. Все говорили, пройдет, мол, у каждой женщины случается послеродовая апатия. Но ничего не прошло, а даже, наоборот, усугубилось. Да так, что почти два года ребенок рос на руках у бесконечно сменяющихся нянек. Ирина же его видела лишь в перерывах между попытками вновь вернуться на работу, салонами красоты и встречами с друзьями. Она отталкивала от себя свою новую жизнь, отказывалась принять ее. Ирина чувствовала опасность, исходящую от собственного ребенка. Он покушался на ее беззаботную, полную прекрасных перспектив жизнь. Ирина была полна планов. Она тешила себя надеждой, что все еще можно изменить, вернуть в прежнее русло, и ребенок при всем этом не будет ей помехой. Главное — все грамотно спланировать: ребенком будут заниматься няни, и она сможет продолжить свое беспечное существование.
Все планы рухнули в одно утро, когда двухлетний сын назвал мамой живущую с ними няню. Ирина задумалась, и на этот раз всерьез. В один миг в ней проснулось и загорелось с неистовой силой сумасшедшее чувство ревности. Только сейчас она поняла, какую страшную ошибку совершила, оставив ребенка на попечение чужого человека. И не потому, что не доверяла, а потому, что безвозвратно потеряла духовную связь со своим собственным ребенком. Ирину вдруг осенило: никто не вернет ей тех прекрасных первых месяцев после родов, когда малыш инстинктивно тянется к матери и хочет ее тепла и ласки. Вместо этого сын получал все это от посторонних женщин. Он с младенчества не чувствовал и не знал материнской заботы и любви и подсознательно привык к этому. Постоянная смена лиц для него стала нормой, но среди этих людей мама отсутствовала. Это была малознакомая для него женщина.
В один момент Ирина решила все исправить. Но это оказалось не так легко, как хотелось. Ее собственный сын начинал кричать и биться в истерике, если оставался с ней наедине. Он требовал, чтобы ему вернули такую родную и знакомую няню. Ирину трясло от одной только мысли, что сын предпочитает чужих малограмотных женщин, но поделать она ничего не могла, а потому тихо выходила из детской и звала няню.
Однако Ирина не отступала. Медленно и верно она шла к своей цели. И ее упорство заслужило бы похвалы, если бы не одно «но»: на все это ее сподвигла не любовь, а ревность. Сама Ирина этого пока не понимала, поэтому продолжала остервенело бороться за сына, забыв одну простую истину — ребенок, почувствовав искреннюю любовь, сам потянется к этому человеку.
Безоговорочного взаимопонимания с сыном она так и не достигла. Но была довольна тем, что он стал прислушиваться к ее мнению и никогда не перечил. Ирина стала для сына кем-то вроде духовного лидера или командира в армии, где повиновение приветствуется, а непослушание сурово карается.
Прошло десять минут, а машины все так же нервно и смиренно стояли в ожидании чуда, которое расчистит для них дорогу. Ирина снова взяла телефон и набрала номер Андрея. Голос в трубке ответил, что муж недоступен. В душе шевельнулось недовольство, заставляя Ирину нервничать. Она не любила, когда Андрей отключал телефон. Даже если был очень занят. Раньше она могла дозвониться в любое время дня и ночи: он всегда отвечал на ее звонки, всегда мог уделить ей время, несмотря на сумасшедшую занятость. Однако в последнее время все изменилось. Андрей все с меньшим и меньшим энтузиазмом выслушивал ее длинные телефонные монологи, а вскоре вообще перестал брать трубку, отговариваясь бесконечными встречами и совещаниями, во время которых он якобы не мог говорить.
Ирина задумалась на несколько секунд и снова набрала номер.
— Люда? Здравствуйте. Это Ирина. Соедините меня с мужем.
— Ирина Григорьевна, вы знаете, он просил не беспокоить его, — безапелляционно заявила секретарша Андрея, чем вызвала у Ирины недовольство.
— Мало ли чего он просил! — возмутилась она. — Я его жена, и мне нужно с ним переговорить.
— К сожалению, ничего не могу сделать, — саркастически продолжила Люда. — Я обязана выполнять требования своего начальника. Зарплату ведь платит мне он. Попробуйте позвонить ему на сотовый, — закончила она, довольно шмыгнув носом.
Ирина в бешенстве швырнула трубку на соседнее сиденье и сделала несколько глубоких вдохов, чтобы хоть как-то успокоить участившееся сердцебиение.
Наконец машины сдвинулись с места. Ирина, быстро вытерев взмокшие от волнения ладони о пальто, включила поворотник и, резко вывернув руль, выехала на нужную ей улицу. С трудом найдя место для парковки возле спортивного клуба, где занимался теннисом ее сын, она выскочила из машины и помчалась к входу.
Илюша сидел в одиночестве на скамейке возле гардеробной и печально вырисовывал круги носком сапога на полу. Было видно, что мальчик одевался самостоятельно: торчащая из штанов рубашка была застегнута не на все пуговицы, завязанный на поясе свитер свисал ниже колен, шапка почему-то лежала на коленях, а куртка с вывернутыми наизнанку рукавами валялась на полу.
Увидев сына, Ирина на секунду остановилась, и у нее от жалости сжалось сердце. Хотелось подбежать к сыночку, обнять, поцеловать, отряхнуть и все поправить… Но Ирина сдержалась: ее сын не любит «телячьих нежностей», как он называл мамины ласки. Илья хотел быть самостоятельным и никому не позволял делать за него то, что он мог выполнить сам.
Илюша был всегда независимым. Ирина понимала, что мальчики рано или поздно начинают стесняться избыточного внимания своих матерей, но никак не ожидала, что у ее сына это произойдет настолько рано. Уже в пять лет он запретил матери целовать его на людях, а в шесть начал высказывать неудовольствие, даже если Ирина пыталась приласкать его дома. Однако при всем этом он был более близок с матерью, нежели с отцом. А если сказать точнее, даже пытался избегать отца. У них изначально не было контакта. Будучи малышом, Илья никогда не тянул к нему свои крохотные ручки, а увидев его рядом с собой, начинал истошно кричать и звать няню или маму. Андрея это бесило и раздражало, но вместо того, чтобы попытаться заслужить любовь сына, он перестал обращать на него внимание.
Вначале Ирину это беспокоило, а потом она решила, что муж пока еще просто-напро-сто не созрел для отцовства и рано или поздно он полюбит своего ребенка. Ведь иначе просто быть не могло.
Время шло, но ничего не менялось. Скорее, наоборот: отец избегал сына. Андрея совершенно не интересовали успехи ребенка. Казалось, он не слышал восторженных речей Ирины, что сын сам пошел или заговорил. Дома он был безучастен. Однако в компании Андрей любил хвалиться ребенком. В эти моменты он копировал жену, восхищаясь своим «вундеркиндом», не давая вставить и слова Ирине.
С дочерями у Андрея было больше взаимопонимания. Как и большинство девочек, они беззаветно любили папу, несмотря на то что он присутствовал в их жизни эпизодически. Но это происходило не из-за нежелания Андрея участвовать в воспитании малышек. Вовсе нет. Ему безумно льстило, что дочки, в отличие от сына, обожают его. Просто к тому времени у Андрея начался стремительный карьерный взлет, и в силу своей занятости он не мог так часто, как ему этого хотелось, быть с ними.
— Ну, что, собрался? — собрав волю в кулак, спокойно спросила Ирина.
Илья поднял на нее огромные голубые глаза и кивнул.
— Тогда поехали, — направляясь к выходу, добавила Ирина и даже не оглянулась, зная, что сын следует за ней.
Уже сев в машину, Ирина еще раз набрала номер мужа, но в ответ услышала включившийся
