Здесь был базар, и здесь была индийская харчевня, где можно недорого перекусить — им еще ехать больше часа, времени почти двенадцать, а Али сегодня без завтрака, только выпил чашку чая, но хозяин так и сказал: перекусите на перевале, а потом поедете дальше.
— You want to eat?
Русский снимает очки и потягивается.
— Food? Food? Good Indian food!
Русский понимает, что ему говорит Али, и кивает головой.
Они паркуются, Али заглушает мотор и выходит из машины.
Печет почти как тогда, на горе Аллаха. Если в этой стране и возникают проблемы, то лишь в те четыре месяца, с июня по сентябрь, когда жара невыносима. Даже не с июня, а с конца мая, зато в октябре становится легче, а лучше всего в декабре — январе, в январе иногда даже идут дожди и не бывает больше двадцати пяти на солнце, а сейчас за сорок, жаркий ветер дует из пустыни, которая там, у подножия этих невысоких темно-коричневых гор, а над ними — солнце, необычайно большое и сейчас очень низкое, стоит постоять под ним несколько минут, как голова начинает шипеть, будто яйца на сковородке. Хорошо, что индийская забегаловка — рядом с машиной, надо лишь открыть дверь и войти, а там прохладно, как и всюду, где есть кондиционер, вот кухарка живет в комнате без кондиционера, хотя она ведь из Индии, так что привыкла к такой жаре.
Русский входит в забегаловку вслед за Али, они садятся за столик, хозяин никогда бы не сел с ним рядом, да Али бы и не стал есть вместе с хозяином, но этот русский — другое дело, он тоже, судя по всему, работает на хозяина, поэтому Али вполне может сидеть напротив и ждать, пока индиец в белой рубашке не выползет из-за стойки и не подойдет к ним: «What do you want to eat?»
— Chicken… Chicken with sweet rice and red pepper…
Цыпленок, красный от перца; в индийских забегаловках всегда так.
А в рисе виден изюм.
Русский берет то же самое, смешно смотреть, как он кладет в рот кусочек цыпленка, и его лицо внезапно перекашивается.
Еще бы: цыпленок не просто обвалян в красном перце, похоже, это настоящий перец чили…
— So hot! — говорит русский и показывает себе на рот.
— Water, — говорит ему Али. — Cold water!
Русский улыбается и выпивает сразу целый стакан холодной воды, а потом принимается за сладкий рис, откладывая цыпленка на край тарелки.
Али догладывает косточки, русский же бережно подбирает остатки риса, а потом вдруг берет цыпленка и перекладывает в его тарелку.
Али смущен, но и тронут.
— Why? — из вежливости спрашивает он, хотя прекрасно знает, что ему ответят.
— Very hot! — говорит русский. — Very, very hot!
Понятно, что очень остро, но это и хорошо — когда на улице такая жара, внутри тебя должно быть жарко тоже, так легче, хотя это не объяснить тому, кто привык к другой погоде, говорят, что у них там всегда холодно, по крайней мере хозяин морщится, когда его спрашивают о России, и поводит плечами, показывая, как там все мерзнут.
Али доедает второго цыпленка, а русский уже курит.
Али вытирает губы салфеткой, отпивает из стакана глоток воды и тоже закуривает.
Он курит «Lucky Strike», уже много лет…
На день хватает пачки, иногда даже остается, особенно когда много времени проводишь за рулем.
Если за рулем много курить, начинает болеть голова, лучше слушать музыку, но не европейскую — от нее тоже болит голова, поэтому Али всегда возит с собой несколько кассет с арабскими песнями.
Это лучше, чем радио, здесь, в Эмиратах, по радио много белой музыки, у них, в Сирии, не так.
Русский смотрит на Али, тот подзывает индийца и просит принести счет.
Они расплачиваются и выходят на улицу.
Русский вдруг разворачивается и опять идет в закусочную, понятно, надо в туалет, думает Али и решает, что ему надо сделать то же самое.
Туалет не грязный, с кондиционером, русский заперся в кабинке, Али отходит от писсуара, тщательно моет руки и вытирает их бумажным полотенцем.
Пора трогать напрямую до Хар-Факкана, на обратном пути он опять остановится здесь и выпьет чаю, а потом уже — в Дубай.
Русский выходит и быстро садится в машину.
Али трогает с места, медленно едет мимо базарчика, справа торгуют коврами и всякими поделками для туристов, слева — фрукты, керамика, опять фрукты.
Хозяйские гости любят ходить здесь и прицениваться.
Иногда даже что-то покупают.
Но этот русский равнодушно смотрит в окно, зачем-то опять достает мятый конверт и изучает его, будто читает какую-то надпись.
Али подглядывает одним глазом, но отвлекаться нельзя, они опять выехали на трассу, петляющую между невысоких гор, уже видно последнюю, самую низкую, почти холмик, за ней дорога становится шире и ведет напрямик к побережью.
Али увеличивает скорость, русский убирает конверт и вновь закуривает.
Дорога сворачивает вправо, начинается пологий спуск, и показывается море.
Океан.
Он светло-зеленый, и от него тянет прохладой, хотя окна машины закрыты и гудит кондиционер.
Но Али знает, что от океана тянет прохладой, тут всегда дует ветерок с воды и не так жарко.
Не за сорок, а меньше сорока.
Возле дороги появляются пальмы, скоро будет въезд в Хар-Факкан, они уже проехали указатель, осталось километров восемь.
русский снова закуривает, Али ставит кассету с арабской музыкой. Вдоль берега ползет деревянное рыбацкое суденышко под парусом, вода становится голубоватой, но все равно со светло-зеленым отливом.
Всё, они въезжают в город, хотя городом это назвать нельзя, длинный бульвар вдоль берега, двухэтажные виллы, а там, в самом конце пляжа, — отель «Океаник», куда Али и должен доставить пассажира.
Останавливает машину у входа в отель, выключает двигатель, берет сумку русского и идет к дверям.
Тот следует за ним и как-то странно осматривается, будто пытается кого-то увидеть, хотя вокруг нет ни одной живой души, почти два часа дня, все отдыхают, самый пик жары. Они входят в пустой холл, Али идет к рецепции, русский следует за ним.
Открывается дверь лифта, и оттуда появляется женщина.
Рыжеволосая, лет двадцати восьми, с очень бледной, но уже прихваченной красным загаром кожей.
Она вдруг останавливается и улыбается русскому, а потом подходит к нему, и они начинают о чем-то говорить.
Али просит у русского паспорт и протягивает его портье, а затем передает своему бывшему пассажиру ключ от номера.
Русскому надо еще заполнить анкету, но он это сделает и без Али.
Время идет, пора возвращаться.
Обратно через горы, на другое побережье, в Дубай.
Али выходит из отеля и направляется к машине, отчего-то думая, выйдет рыжеволосая женщина вслед за ним или нет, но женщина не выходит, и Али садится в машину, достает из пачки очередную сигарету и смотрит, сколько осталось.
