Банан недоуменно крутит головой.
Это уже было.
Именно с этого все и началось.
И больше этого быть не должно!
А Палтус продолжает, перескакивая сразу через несколько строк:
— Перестань, — говорит Банан, — это не твоя песня!
Палтус останавливается и переводит дух.
Видно, что он вспотел, на лбу крупные капли, глаза лихорадочно блестят.
— Была не моя, — слышится в ответ, — стала моя!
Справа, где все еще вещает Sky-TV, раздается недовольное гудение.
Наводнение прерывается, экраны мельтешат наглой сероватой рябью.
Продавец заканчивает разговор, смотрит в ближайший к нему телевизор, спокойно достает какие-то бумаги и начинает просматривать.
Палтус уже не смотрит на Банана, заметно, что его больше интересует человек, возникший сейчас одновременно на десятке телеэкранов.
Бритоголовый афро-американец, пристально вглядывающийся в лицо Палтуса.
Банан знает его, именно он несколько недель назад ударил его в живот, сказав при этом:
— Никогда, ты слышишь, никогда не говори при мне этого слова — негр!
— Это он, — сказал Банан Палтусу, — он украл у меня ампулу!
— Это не ампула! — ответил Вилли. — Вы сами не знаете, что это!
— Отдай! — кратко сказал с экрана Палтус. — Это совсем не то, что тебе надо!
Вилли засмеялся.
Несколько телевизоров замигали, потом погасли.
Продавец отошел от своей стойки и начал нажимать кнопки.
Один, второй, третий…
Все нормально, Вилли опять во всех справа.
Как и Палтус — слева.
— Не отдам, — говорит Вилли, — да этого уже и нет у меня!
Палтус перестает улыбаться и вновь выпаливает:
— Понял? — спрашивает Палтус.
— Это моя песня, — говорит ему Вилли, — а раз песня моя, то и глаз мой!
— Чья это песня? — спрашивает Палтус у Банана.
Банану вновь становится холодно.
Ему хочется опуститься на пол, сжаться, стать невидимым.
— Так чья это песня? — спрашивает Вилли у Банана.
Банан смотрит на самый большой экран.
Палтус улыбается и исчезает.
Банан видит холм, невысокий, зеленый, пологий холм.
И идущую по холму свою сестру, Мартышку.
Потом видит себя — совсем маленького.
Он помнит, что это последний холм по дороге к морю.
За ним лишь полоса песка и нежные августовские волны, плавно накатывающие на берег.
Банан вспоминает, что это было за несколько лет до того, как Мартышка познакомилась с Палтусом.
Тогда они сели на электричку и поехали вдоль берега.
Не убежали из дома, просто — решили попутешествовать.
Хотя бы несколько часов.
Вышли на той станции, которая им больше понравилась.
И пошли к морю через холмы.
По дороге он чуть не провалился в какую-то глубокую штольню, но сестра успела его подхватить.
А потом дала по голове.
Больно, но справедливо.
Это случилось минут десять назад, сейчас они уже перевалили через последний холм и идут к морю.
Наверное, это были лучшие минуты в его жизни.
Он мог погибнуть, но он не погиб, а сейчас спускается по уже подсохшей августовской траве и вот- вот как ступит на горячий прибрежный песок.
Разденется и зайдет в воду.
И Мартышка тоже зайдет в воду, его лучшая на свете сестра.
— Это чья песня? — спрашивает он у сестры.
Та не отвечает.
— Мартышка, — просит Максим, — вспомни, чья это песня?
Она улыбается, внимательно и лукаво смотрит на брата, потом подбирает веточку и начинает выводить на песке слова.
Банан читает первую строчку:
— Уберите эту девку! — громко говорит Вилли.
Палтус смотрит на Вилли и предлагает тому заткнуться.
Мартышка принимается за следующую строку:
