— Чего не хочешь?
— Не хочу в посольство, я должен вспомнить…
— Ты поспать должен, проснешься и все вспомнишь, хорошо?
Банан возвращает пустую чашку из-под бульона.
— Спасибо!
Закрывает глаза и сразу же засыпает.
И вновь оказывается на холме.
На том же холме, что он видел на днях.
Но рядом с ним та женщина, которая только что поила его бульоном.
Этого не должно быть, но это именно так.
Им надо спуститься к морю, оно лениво плещется о песчаный берег, начинающийся у подножия холма.
Над холмом кружат странные птицы, это не чайки, скорее — вороны.
Они набрасываются на них с клекотом, бьют крыльями, сгоняют с холма.
Спасение только в воде, но до нее еще надо добраться.
Надя чуть впереди, вот она достигла кромки песка, вот входит в воду и плывет.
Банан ныряет за ней, первая же волна накрывает его с головой, он никак не может вынырнуть на поверхность.
Ему хочется кричать, но он знает, что вода сразу же хлынет в раскрытый рот, заполнит горло и легкие.
Тогда он утонет, опустится на дно рядом с большим, поросшим буро-зелеными водорослями и усыпанным ракушками камнем, а потом из толщи воды появятся рыбы.
Вначале маленькие. Потом побольше.
А затем приплывут большие и плоские пожиратели падали.
Раньше он знал, как они называются.
Но сейчас — забыл.
Такое смешное слово, из шести букв.
У него еще был друг, они называли его этим словом.
Только он не помнит: ни друга, ни слова, лист бумаги в голове все еще почти бел.
Поворачивается у камня, стараясь как можно глубже забиться под него, — большая плоская рыбина тянется к нему своим щелястым ртом.
Был дурак на холме, стал дурак на дне.
Пытается отогнать рыбу, та не унимается — такой вкусный свежий утопленник!
И тогда Банан кричит.
Вода попадает в рот, начинает заполнять легкие.
Кто-то подхватывает его и пытается вытянуть из воды.
Но это бесполезно, его уже нет, он там, на дне, хорошо видно, как большие палтусы отщипывают кусочки от его тела.
Вроде бы палтусы.
У него был друг.
Когда-то давно.
Его тоже звали Палтусом.
Банан опять кричит и открывает глаза.
Знакомые лопасти вентилятора под потолком.
Рядом с кроватью — молодая женщина, загорелое лицо с россыпью веснушек, светлые волосы, забранные для удобства в хвост.
— У меня был друг, — говорит ей Банан, — мы его называли Палтусом!
— Кто это — мы? — спрашивает Надя.
Дурак на холме рядом с морем, с моря подул ветер, небо стало черным.
Тогда они побежали.
— Мы с тобой побежали! — говорит Банан.
— Мне ехать надо, — раздраженно говорит Надя, — мне надо обратно, я могу работу потерять… А с тобой вот что делать?
Банан откидывает одеяло и садится на край кровати.
— Я пойду, — решительно говорит он, — тебе надо ехать, ты и так для меня много сделала, спасибо!
— Один ты не сможешь, — произносит Надежда, — ты еще никакой!
— Никакой! — повторяет Банан и задумывается.
Когда его вытаскивали из воды, то что-то кричали.
Он должен вспомнить.
От него отогнали рыб и вытащили на поверхность.
Потом бесчувственное тело выволокли на берег и положили на песок.
Стали выливать из легких воду.
Перегибали пополам, заставляли блевать.
Вода все выливалась и выливалась, и — наконец — он задышал.
Он лежал на спине, дышал и смотрел на солнце.
В это время кто-то сказал ему:
— Слава богу, а ведь ты был никаким, Банан!
Это ему сказали: «Банан!»
Его так назвали.
Значит, это и есть его имя.
Банан улыбается и смотрит на Надежду.
— Вспомнил! — говорит он.
— Что? — спрашивает Надя, листая расписание рейсов из Донг-Мыанга в Пхукет.
— Как меня зовут! — говорит Банан и сладко потягивается.
Надя откладывает расписание — десять самолетов день, автобусом дешевле, но она и так уже задержалась. А этого придется взять с собой. Она не знает, почему так решила, но надо — нельзя ведь оставлять больного на улице.
— Ну и как?
— Банан! — отвечает Банан и радостно смеется.
— Час от часу не легче! — с укоризненной интонацией говорит Надежда и с состраданием смотрит на голого осунувшегося мужчину, который скорее всего еще и сумасшедший.
Дурак на холме, которого она потащит за собой в Пхукет.
Человека не могут звать Бананом, она знает это совершенно точно.
Если, конечно, он не crazy.
Хотя мужчина довольно мил и скорее всего безопасен.
И потом — он русский, а она, надо признаться, соскучилась по русским. Не тем самодовольным, которые приезжают сюда на отдых, а по нормальным, с заклинившей головой, которыми до краев полна Россия.
Ходячий кусок родины по имени Банан.
— Тебе надо еще выпить бульона, — говорит Надя, — а потом можно и мяса поесть, мяса хочешь?
— Хочу! — отвечает Банан, чувствуя, что он действительно зверски хочет есть.
Город ангелов
Город ангелов впустил их в себя ближе к полудню.
