Приключение на миллион

чернилами прилавок два обшарпанных конверта и подтолкнул их Беннетту. — Ах да, и ваша газета.

Беннетт засунул счета в карман, кивнул Папину, забрал свою «Интернэшнл геральд трибьюн» и отправился в кафе «Крийон», в самый центр общественной жизни Сен-Мартина. Здесь собирались местные любители игры в шары, boules, здесь же каждый день начиная с двенадцати часов можно было пообедать за пятьдесят франков. Зал кафе был длинным и темным, по одной стене от края и до края простирался необозримый оцинкованный прилавок бара, весь в царапинах от долгого использования, столы и стулья были расставлены на кафельном полу без какого-либо намека на систематичность, а в углу стоял игровой автомат. Правда, этот автомат потерпел поражение в поединке с игроком-энтузиастом еще пару лет назад и с тех пор не работал.

Но кафе, безусловно, имело некую особую атмосферу, которую создавали его владельцы, Анн-Мари и Леон, молодая чета, променявшая офисную жизнь в Лионе на то, что Анн-Мари шутливо называла «карьерой доброжелательности и гостеприимства». В деревне к ним относились настороженно и с изрядной долей скепсиса, местным жителям они казались чуть ли не иностранцами, а их веселость и неуемный оптимизм и вовсе вызывали серьезные подозрения. Однако Анн-Мари была уверена, что не пройдет и двадцати лет, и их наконец примут как родных. Беннетт, еще один иностранец, не познавший жизнь настолько, чтобы навсегда перестать улыбаться, всегда радовался их шуткам. Хозяева кафе представляли собой приятное разнообразие по сравнению с селянами, изо дня в день мрачно игравшими в карты в глубине зала, видимо в ожидании конца света.

Леон оторвался от газеты «Ле Провансаль», которую внимательно изучал за своей стойкой.

— Bonjour, chef. Du champagne?[13] — он потряс руку Беннетта и поднял брови. — Biere? Pastaga?[14] — По мнению Леона, хороший клиент начинал принимать алкоголь сразу после завтрака, поэтому он разочарованно принял заказ Беннетта на чашку кофе. Вдруг его лицо прояснилось. — Может быть, немножечко плеснуть вам в кофе? Я бы рекомендовал Calva[15] — совершенно изумительная, домашнего приготовления.

Беннетт покачал головой.

— Может быть, после обеда. Что Анни готовит нам сегодня?

Розовое лунообразное лицо Леона расплылось в улыбке, и он поцеловал кончики толстых пальцев.

— О, настоящий шедевр — чечевичная похлебка с беконом и лионскими колбасками. По-моему, слишком жирно за пятьдесят франков. — Он пожал плечами. — Ну что тут поделаешь? Все они хотят не просто обед, а настоящий банкет, но за те же деньги.

— А кому сейчас легко, Леон?

— Bien sur.[16] А потом мы все помрем. — Он ухмыльнулся и налил себе пива, а Беннетт захватил чашку кофе и отнес ее к окну, чтобы при свете дня почитать газету.

Газета «Геральд трибьюн» была одним из немногих излишеств, которые Беннетт мог себе позволить. Ему нравился ее небольшой формат, сбалансированное, выверенное редакторами содержание и достаточно сдержанное отношение к скандальным новостям. Последнее помогло газете избежать печальной судьбы ее британских сестер, которые давно превратились в кричащие таблоиды, занимающиеся лишь обсасыванием пустых сплетен. Он перестал читать британские газеты, когда вдруг понял, что не знает даже имен людей, чьи жизненные перипетии, выходки и проступки обсуждались на их страницах.

Прихлебывая кофе, он начал просматривать заголовки международных новостей, помещенные на первой странице. Так-так, в России неспокойно. Европейский парламент опять передрался. А что в Штатах? Ну конечно, тоже грызутся между собой в Сенате. Умер известный голливудский актер. Да, не самый веселый сегодня денек, подумал Беннетт и обратил взгляд через окно на деревенскую площадь, где миниатюрные французские флаги, установленные над военным мемориалом, весело трепетали на ветру. Солнце уже поднялось высоко, небо приобрело ярко-синий цвет, а серо-зеленые горы вдалеке, наоборот, как будто подернулись дымкой. Боже, как была противна Беннетту даже мысль о том, что он может отсюда уехать, променять это место на зубодробительно-скучную офисную работенку в каком-нибудь заледеневшем северном городе.

Но проблема требовала решения: как же ему здесь остаться? В задумчивости Беннетт начал покрывать словами заднюю сторону конверта. Так, что у нас в запасе? Прекрасное здоровье, разговорный французский, которым он овладел за годы жизни в Париже, отсутствие семьи, небольшой гардероб не новых, но вполне респектабельных костюмов, не забыть часы «Картье», пока еще не заложенные, ах да, еще подержанный «пежо» и примерно двадцать тысяч франков наличными, остатки комиссии, полученной за последнюю продажу дома. А что у нас в минусе? Неоплаченные счета, зарплата Жоржет за последний месяц и полное отсутствие коммерчески перспективных идей. Да, при условии жесткой экономии пару месяцев он, конечно, еще продержится. Но Беннетт никогда не страдал избытком экономичности, да и десять лет телевизионного бизнеса, когда все его расходы возмещала компания, привили ему массу дурных привычек.

Стоп. Не надо расстраиваться. Он что-нибудь придумает. Ведь раньше у него это получалось! Беннетт отодвинул от себя конверт, встал и подошел к стойке бара.

— Леон? Я бы хотел бокал шампанского. Только хорошего, понятно? Не того, что вы подавали на Новый год, — тот уксус пить было невозможно.

Он положил стофранковую купюру на мятый цинк стойки.

Дружелюбное выражение лица Леона ничуть не изменилось.

— Так оно было дешевым, — согласился он.

— Друг мой, оно было ужасным.

— Да, при цене десять франков за бокал его действительно можно было назвать ужасным. — Леон поднял вверх указательный палец. — Подождите, сейчас принесу вам настоящее сокровище. — Он вышел за дверь, находящуюся позади стойки, и вскоре вернулся, картинно прижимая к груди бутылку. Ее он гордо продемонстрировал Беннетту. — Voila. «Перье-Жуэ» тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года. — Он поставил бутылку на стойку и содрал серебряную фольгу с горлышка. — Вы что-то празднуете?

Беннетт, пытаясь поймать то привычное ощущение радостной надежды на лучшее, которое ему всегда придавало шампанское, смотрел, как Леон с видом знатока выкручивает пробку. Наконец она с тихим вздохом вышла из горлышка.

— Похоже, у меня скоро родится прекрасная идея, — ответил Беннетт.

Леон кивнул и наполнил высокий узкий бокал. Беннетт прислушался к деликатному шепоту игристого вина и наклонил голову, чтобы вдохнуть его восхитительный аромат. Пожилые крестьяне в глубине зала прервали игру в карты, повернулись, чтобы посмотреть на это новое проявление иностранной экстравагантности, сурово покачали головами и вернулись к кувшинам розового вина, которое они потягивали все утро.

Беннетт глотнул шампанского и, с наслаждением почувствовав на языке бег прохладных пузырьков, обратился к разделу «работа для иностранцев / работа за границей». Здесь в основном размещалась реклама офшорных зон и новых возможностей бизнеса, однако попадались и объявления более частного характера. На четной странице международное брачное агентство предлагало — «только для людей с высоким чувством ответственности» — знакомства с элитой делового мира, владельцами мегасчетов в банках и альфа-чутких сердец. На другой стороне, видимо на случай, если отношения все-таки не сложатся, давался телефон юридической конторы, осуществляющей быстрые разводы всего за четыреста девяносто пять долларов США. Пока Беннетт просматривал целую выставку машин, продающихся без НДС, квартир класса grand luxe в Париже, эскортных агентств с огромным персоналом девочек любого калибра от Мейфейр до Висбадена, в голове у него действительно появилось нечто похожее на идею.

Зачем ждать, пока судьба соизволит повернуться к нему благосклонным боком? Он возьмет инициативу в свои руки и сам попытает счастья. Он поместит объявление о себе, вот что.

После получаса вдохновенных усилий, чему весьма способствовал второй бокал шампанского, Беннетт положил ручку на стол, откинулся на спинку стула и взял исписанный листок бумаги, чтобы