косыми лучами, словно принимая в сонм тех божеств, что звались Квоттербеками…
Квоттербек сказал в наушник:
– Молодец, Раннинг. Возвращайся.
Стало приятно и тепло, как тогда, когда я впервые положил ладонь на полированный бок нашего Солнца.
Я вернулся, и Квоттербек продемонстрировал показатели, снятые с моего мозга и камеры.
– Ты хорошо бегаешь, пока с тобой не разговариваешь, – сказал Квоттербек. – Это надо учесть.
– Я вчера из-за этого упал? – Показатели до и после сказанной по внутренней связи фразы разнились чудовищно.
– Да, – отозвался Квоттербек. – Разговоры тебя отвлекают. Чем, Раннинг? Такого быть не должно.
Я сам знал, что не должно. Но меня отвлекали не разговоры, меня отвлекало другое. Квоттербек хвалил меня, и я радовался. Меня отвлекала и расслабляла радость, а в этом я ему признаться не мог.
Оказывается, Солнце вечером закопали. К нашему возвращению Лайнмен откопал его обратно, и оно резко снизило температуру. Эту уловку я запомнил, и после при каждом удобном случае брался закапывать Солнце, потому что за день оно здорово пропекало спину, а к концу Матча палило так, что куртка вечером снималась вместе с лоскутами кожи.
Солнце было готово к транспортировке, Лайнмен стоял возле него и грел руки. Тайтэнд тоже был полностью собран и даже удосужился вытащить из домика все остальное снаряжение.
Высохший вождь попрощался с нами и что-то проворковал напоследок Квоттербеку.
– Что он сказал? – спросил я у Тайта.
– Он сказал, что здесь водятся Волки, – хмыкнул Тайтэнд. – Очень своевременно… Где вы шлялись, Раннинг?
В его голосе слышалось уязвленное самолюбие, и я не упустил случая позлорадствовать:
– Тайтэндов не касается.
Мне очень хотелось обособить себя и Квоттербека ото всех остальных.
Лайнмен поднял на меня светлые невозмутимые глаза и сказал:
– Ты поесть успел?
Я отрицательно покачал головой, и он вручил мне фляжку с вчерашним крепким бульоном.
Стало стыдно, и я молча ушел вперед, запивая бульоном терзающий меня голод.
Квоттербек пару раз сверялся с картой и вел себя настороженно. Тайтэнд тоже волновался, нарезал вокруг него круги, как собака, а потом пристроился сбоку и начал что-то говорить. Квоттербек выслушал его и кивнул, и только тогда Тайтэнд вернулся в строй.
Он загадочно молчал и поглядывал на меня, а я старательно ломал коленями низкий сухой кустарник и делал вид, что мне все равно.
Тайт отчаялся ждать вопросов и снова убежал вперед, и Квоттербек тут же нагрузил его Солнцем, чтобы не мотался без толку. Под Солнцем Тайт присмирел и побрел аккуратно, глядя на тропинку.
Тропинка, снова узкая и пыльная, вилась сквозь заросли кустарников, на которых вместо ягод вниз головой висели желтые и красные птички. При нашем приближении они молча снимались с места, а потом садились обратно и повисали неподвижно.
Красивое зрелище – словно сотни маленьких ярких мячиков подкидывают одновременно.
Занимался бы я этими мячиками и прорезавшимися вдали горами, если бы не смущался поведением Квоттербека. Он слишком часто замирал на месте, слишком часто обращался к карте, словно раздумывая.
– Да что с ним такое? – не выдержал я.
– За нами идет эта маленькая, в коврике, – хрипло прокашлявшись, сказал Лайнмен.
– Эба?!
– За тобой увязалась, – ехидно сообщил Тайтэнд, оказавшийся поблизости. – С тарелкой каши.
Я обернулся и всмотрелся в кустарниковое поле. Оказавшись позади, оно выглядело полотнищем, сплошь затканным желтыми и красными нитями. Эбу в ее яркой одежде заметить на нем было очень сложно, но Тайту, видимо, помог исключительный нюх, а Квоттербеку ее выдал биоток тела.
– Он волнуется из-за Эбы? – удивился я.
– Нет, – помолчав, ответил Лайнмен, потому что Тайтэнду Солнце мешало болтать бесперебойно. – Он волнуется не из-за этого.
Ступней я почувствовал, как изменился уровень земли, и только потом посмотрел вниз, на широкую застарелую колею, оставленную шипованной тяжелой шиной.
Колея была не одна. Их было несколько, глубоких и перекрещивающихся.
По этой дороге часто ездили, судя по рисунку, на четырехколесной и мототехнике, притом разной.
Представить себе высохшего вождя за рулем было невозможно.
– Волки, – осенило меня.
Квоттербек обернулся.
– Волки, – подтвердил он. – До темноты мы должны оказаться вон там, – и показал на смутно вырисованный на небе горный излом. – Днем они нападать не будут, а мы не будем рисковать. Это наша линия, здесь дополнительных очков не наберешь.
– Кровью пахнет, – угрюмо сообщил Тайтэнд и посмотрел назад.
Квоттербек закусил губу.
– Может, плевать? – неуверенно предложил Тайт.
– Там никого, кроме Эбы, – сказал Лайнмен, на секунду переключив шилдкавер в тепловой режим.
– Раннинг, вернись и проверь, – приказал Квоттербек. – Лайнмен, прикрой его, а мы забираем Солнце и идем дальше. Догоните. Полчаса вам на исполнение.
Я развернулся и рванул по тропинке так быстро, что птицы не успевали взлетать. Позади меня начал располагаться и прогревать бронированный доспех Лайнмен, который обязан был отследить все мои перемещения и предотвратить любую атаку.
Я бежал быстрой рысью, низко пригнувшись к земле, и думал, что это несправедливо – Квоттербеку чутье на биотоки, Тайту нюх, Лайнмену тепловое зрение… а мне что? Ноги и легкие. А еще, как заметил ночью Квоттербек, приметная фиолетовая раскраска, от которой никакого толку…
Это потом я узнал, что апгрейд по цвету – это уступка и подачка нам же, Игрокам, чтобы не путались, как команды самых первых сезонов.
Я был готов ко всему, поэтому даже нож расчехлил, а застал самую мирную картину – Эба сидела под кустом и ела тонкую сухую лепешку. Теперь и я чуял кровь, но не мог понять, где источник. Раненой Эба не выглядела. Она выглядела беспечной и глупой.
Завидев меня, обрадовалась и заплескала руками, а я стоял над ней как дурак, в боевой стойке и с ножом наизготовку.
– Иди домой, – как можно суровее сказал я Эбе, а она в ответ подскочила на своих коротеньких ножках и расправила намотанные на ней тряпки. Телосложение у нее было странным – сильно выпуклым посередине, на тоненьких косточках.
Лужа остро пахнущей крови оказалась прямо под ней, в ней она и стояла, переступая босыми ногами.
Пришлось достать аптечку. Я мысленно отсчитывал отведенное мне Квоттербеком время и торопился. В аптечке у меня был коллагеновый заменитель крови и пакетик с искусственными универсальными тканями. Оставалось найти, куда впихнуть эти медикаменты, и догонять своих.
– Где рана? – спросил я у Эбы.
Эба воззрилась на меня.
Видимо, специалистом в нашем языке она не являлась.
– Болит где?
– Болит, – жалобно сказала Эба и добавила: – Я вылечусь.
У меня ум за разум зашел от общения с этим существом, поэтому в полном отчаянии я перевел передатчик на волну Лайнмена и признался, что мои действия зашли в тупик.
– Плохо понимает и говорит? – переспросил Лайнмен. – Много крови?
Я спихнул Эбу с лужи, посмотрел:
