починке…
Я тогда закрыл глаза и представил его лицо. Тогда мне приходилось представлять, а теперь оно всплывает само собой.
По-моему, я стал нытиком. Сколько мне сейчас лет? Около трехсот? Старость, черт. Нет, правда, старость.
Я закрыл глаза и увидел лицо Квоттербека. Черные глаза с матовыми зрачками смотрели снисходительно, с привычным теплым огоньком – так смотрят на тех, кого с интересом опекают, но не на равных.
– Аттам, – вслух сказал я, открыв глаза и увидев, как вместе с обломками и осколками подкинуло в воздух чье-то алое, с длинной мокрой бахромой тело, вывернутое взрывом из подвала.
За ушедшую к цистернам машину я не беспокоился – у моих «крыс» должно было хватить реакции и ума, чтобы вовремя спихнуть вниз свое химическое оружие. Я предусмотрительно запихнул «крыс» повыше – так, чтобы «Короли» не могли палить без опасения влепить снаряд в резервуар с тысячами тонн кислоты.
Там «крысы» и сидели, держась за свои драгоценные бочонки.
Мысленно пожелав им удачи, я, пригнувшись, ринулся за уходящей в предрассветный зыбкий туман оставшейся шестеркой.
Жар стоял нестерпимый, гул, наверное, тоже. Под прикрытием грохота и грязевого дождя я забрался на ближайший невысокий ангар и без труда обогнал головного «Короля», только раз замешкавшись – увидел под ногами нацарапанные на рифленом железе имена, крупно и старательно выведенные. Наверное, в то время, когда те, кому имена принадлежали, занимались увековечиванием, дела тут обстояли получше.
План был прост – нагло спрыгнуть заправиле на голову, может, успеть царапнуть ножом и все-таки заставить их идти за мной, даже если по пути для приманки придется раскидывать им куски собственного мяса.
Нет, правда, я был готов на все. Вы не представляете, что такое чувствовать, что обязан кого-то защищать… Сам взялся. И дело было уже не просто в Квоттербеке. Или все-таки в нем? В нем – в его ответственности за других Я свалился на «Короля», стараясь не напороться на вскинутые лезвия. Вместо них я напоролся на раскаленный навесной ствол и чуть не лишился сознания от боли, но стиснул зубы и подтянулся повыше. Лезвие ножа бодро взвизгнуло по корпусу, но не оставило даже царапины. Корпус с жужжанием повернулся и замер. Я ожидал чего угодно, но не ступора. Машина соображала медленно, грохот взрывов утих. Они деловито перемигивались огоньками и топтались на месте, разминая то одну, то другую трехпалую лапу.
– За мной, – сказал я, надеясь, что буду услышан. – Сюда.
И спрыгнул вниз, все еще не веря в происходящее.
– Сюда.
Они нерешительно, но двинулись. Я шел спиной вперед, внимательно следя за тремя показателями – маршрутом, поведением «Королей» и наличием кислотных луж.
Этих сначала не было вовсе, но ближе к перемычке земля принялась липнуть и скользить, а после появились и лужи.
Я старательно обходил их, за мной так же осторожно шлепали шесть махин, утопающих в почве почти по колено. Стояла мертвая тишина, лишь изредка жужжали проворачивающиеся механизмы. Мне потом сказали – зрелище было то еще. Хрупкий человечек и двое бронированных убийц, словно привязанные к нему на невидимую веревочку.
Сердце чуть ребра не выломало. Я ничего не понимал, но понимать было некогда.
И тут не выдержали мои «крысы». Оказывается, к тому моменту они ухлопали «Короля», сожгли ему лапы, и он валялся на боку, размахивая чем ни попадя, проваливаясь то в одну, то в другую лужу. Эта победа так воодушевила, что об осторожности никто уже не думал – а обо мне тем более. Мы не успели войти под заветную черту – посыпались бочки, лопаясь внизу, как спелые сливы. Острый запах кислоты на несколько секунд дезориентировал меня полностью, и «Короли» очнулись. По ним лишь слегка брызнуло веером, расплавив обшивку, и сразу же вверх задрались дула. Стрелять они не собирались. Они приготовились ждать.
Один, повертевшись на месте, принял какое-то решение и ушел в темноту, лязгая на ходу повисшими ножами.
Эра моего правления закончилась, и я еле успел забраться наверх.
– Дальше что? – хмуро спросил меня кто-то.
Глупо было обсуждать сделанные ошибки. Я промолчал.
С ненадежной перемычки мы ушли на приваренную к стене платформу, которую я заприметил еще ночью – сейчас разгоралось чистое, умытое утро. Нарядное синее небо стелилось над чудовищными цистернами, разгромленными складами и мусорными кучами.
– Все дети остались там, севернее, – шепотом сказала мне Зера. – Они прошлись южнее.
Она выглядела уставшей, но не подавала признаков паники – в остальном же кто стонал, кто всхлипывал, кто хрипло ругался…
– Откуда здесь дети? – спросил я, чтобы спросить что-нибудь.
Меня больше волновал «Король», невозмутимо бродивший внизу.
– Откуда и всегда, – ответила Зера. – Здесь же люди все-таки живут.
В одном я не ошибся – шаговый ход «Королей» не позволяет им перемещаться боком…
– Выпей, – Зера-Эба протянула мне фляжку. Я сделал несколько глотков, вспомнив попутно, как из-за протянутой Эбой еды мне пришлось стоять в поле, засунув два пальца в рот. Теперь на все это было наплевать.
Снова стало тепло внутри, да и вкус уже не казался таким мерзким.
– Вот станешь постарше, – проговорила Зера, – будут у тебя свои дети, и перестанешь задавать глупые вопросы.
Я посмотрел на нее. Черный ежик коротких волос топорщился во все стороны, мокрый и блестящий. Губы у нее были сухие и растрескавшиеся в кровь, ресницы длинные и прямые, как стрелки. Глаза выпуклые, влажные. Она вся была крупной и выглядела терпеливой, сильной.
– Терри хочет, чтобы ты показал свои талоны, – помолчав, сказала она. – Мы должны убедиться, что здесь тебе не на кого охотиться.
Я порылся в карманах и показал ей белые плотные карточки. На Лайнмена она посмотрела вскользь, на Квоттербека – с интересом.
– Красивый.
Я поднялся и обошел платформу, пробираясь через стонущих Эб и угрюмых борцов с режимом. Один из них сидел, выставив вперед влажную алую руку. Пальцев на руке не осталось, и сидел он оторопело, разглядывая круглый мясной комочек обожженной ладони.
Интересовали меня крепления платформы – заманчива была идея раскачать ее и сбросить вниз, на «Королей»… За стеной что-то сыто булькало.
– Повтори-ка свой фокус и выведи их теперь отсюда, – сказал вдруг тот, с обожженной рукой. Я присмотрелся – это был человек с изжеванным лицом. На нем теперь не было шляпы, и выглядывала розовая обширная лысина.
Прямо над ней сияло восходящее умытое солнце. Воздух стремительно теплел.
– Прыгай, малец, иначе скину тебя сам к чертовой матери! – И он поднялся, все еще выставляя вперед беспалую культю.
– Терри, – негромко позвала Зера, отвлекаясь от плачущей женщины.
– Что? – огрызнулся он и заиграл всеми выемками и рытвинами бескровного лица. – Пусть учится за свои дела отвечать… Его кто сюда просил? Его кто сюда хотел? Он кому тут сдался? Пересидели бы… как раньше. А теперь – вот!
И он ткнул мне в лицо мокрой и кровью пахнущей культей.
– Вот! – И показал вниз, на пламенеющие еще развалины.
– Нас здесь двадцать пять, – сказала Зера. – А не пять и не десять, как обычно…
– А это что? – надсаживаясь, прокричал Терри.
