перебежал? Поняла, что натворила? Иди и проверь, что с Зудиным. Потом — в бригаду.
— Слушаюсь, — ответила Валя. — Разрешите идти?
Что-то хорошее, тревожное тронуло грязное лицо Прохорова, но ответил он резко:
— Идите, — и сейчас же отвернулся.
Его роты завязали бой за вторые траншеи противника.
Танки тяжело переваливались на брустверах, на мгновение показывали отполированные грязью днища и, разворачиваясь, пеленали дерном и глиной еще сопротивлявшихся немцев.
Валя перебегала, переползала, просто бежала и уже на выходе из прохода в минном поле поняла, что она устала и хочет есть. Но останавливаться она не могла.
Неподалеку от первого прохода, в той лощинке, где они со Страховым и Серовым отдыхали, она наткнулась на саперов. Они врылись в землю и следили за противником. Валя остановилась и узнала, что саперы стараются разгадать, заминировали немцы проход или нет. Зудина никто не видел.
Она попросила хлеба, пожевала и пробралась в траншеи. Но и здесь никто не видел Зудина. Уже собираясь двигаться дальше, чтобы побывать на ближайших медицинских пунктах, она наткнулась на наблюдателя, который стоял под дождем в ее плащ-палатке — на уголке капюшона ясно виднелся расплывшийся на дожде фиолетовый знак: «В. Р.»
— Где ты взял эту плащ-палатку? — сердито спросила Валя.
— А валялась туточки. Твоя, что ли?
— Моя…
Боец посмотрел на нее невыразительными мутными глазами, вытер маленький красный носик и ехидно улыбнулся:
— Брешешь… — и беззлобно добавил такое ругательство, от которого Валя сразу вспыхнула, схватила за плащ-палатку и рванула. Шнурок лопнул, боец качнулся, глаза у него округлились.
— Где другие плащ-палатки? — процедила Валя.
— А ей-богу ж, не знаю, — залепетал перепуганный боец. — В ночи проходив тут один. Все палатки шукав…
— Куда он пошел?
— Та не знаю. Здается, туды пийшов, — боец неуверенно показал за бруствер.
— Веди к командиру, — приказала она бойцу.
Боец быстро сбросил с плеч плащ-палатку и бочком пошел по траншее.
В дзоте сидели несколько пехотинцев и молоденький младший лейтенант. Он с готовностью выслушал Валю, подтвердил, что ему докладывали о разведчике, который возвращался в траншею за плащ-палатками, видел и сапера. А где они сейчас — он не знает.
— Впрочем, посмотрите, — предложил лейтенант и приоткрыл задвижку на амбразуре дзота.
Отсюда были видны и лошадиный труп, и разбитая кухня на одном колесе, и даже березовый крест возле воронки. Но Зудина не было нигде. Она несколько раз глазами обшарила весь проход и уже хотела отойти от амбразуры, как вдруг в стороне от прохода и совсем неподалеку от траншеи увидела темно- зеленый, почти черный бугорок, возвышающийся над грязно-желтой, залитой водой землей. Она долго смотрела на него и наконец решилась.
— Видите бугорок? — показала она лейтенанту. — Вон-вон, возле кустиков.
— Думаете, он?
— Уверена. Так вот — прикройте огнем.
— Так ведь фрицы…
— Не заметят, — решительно и зло сказала Валя, — видимость неважная.
Немецкие позиции были задернуты туманной дымкой дождя, и Валя надеялась, что противник видит ее так же плохо, как и она его.
Она вышла в траншею и осмотрелась. К ней подошел боец и опасливо протянул плащ-палатку:
— Возьмите.
— Иди ты! — буркнула Валя, подпрыгнула и перевалилась за бруствер.
В неглубоком окопчике под двумя плащ-палатками сладко спал Зудин. Валя осторожно приподняла край плащ-палатки. В нос ударил теплый пахучий воздух. Под боком свернувшегося калачиком Зудина лежал автомат, и Валя осторожно взяла его, а потом уже разбудила ефрейтора.
Зудин сразу пришел в себя, внимательно посмотрел на Валю, незаметно для нее пощупал возле себя, разыскивая автомат, и, сразу поняв, в чем дело, стал униженно просить никому ничего не говорить.
— Дурак. Уже и так все знают. Пошли.
Он съежился. Валя на всякий случай взяла автомат на изготовку и приказала:
— Ну, давай-ка…
— Что ж… твоя взяла, — он задумался и уже серьезно сказал: — А ведь меня, пожалуй, разменяют…
И она поняла: его действительно могут расстрелять. Но удовлетворения от этого не ощутила. Ненависть и презрение, теперь уже смешанные с отвращением, не оставляли ее, но вместе с ними появилась и жалость.
— Ладно… посмотрим… — пробормотала, она. — Там разберутся.
Зудин понял. Иногда он приостанавливался и оглядывался — тревожно, ищуще, но Валя словно невзначай выдвигала вперед автомат, и ефрейтор опять полз.
В траншеи они добрались благополучно и, когда отдышались, поняли, что за то время, пока они ползли, что-то произошло. Что именно — сразу разобрать не сумели. Уже шагая к штабу бригады, они услышали гром огневого налета — там, где они только что юлили в грязи, встали чадные дымы. Зудин долго смотрел на них и задумчиво произнес:
— Вовремя ты меня разбудила.
Перестрелка крепла, гул волнами вместе с дождем перемещался по холмам. В лощинах мокли машины, понурые лошади, злые или ко всему безразличные люди. Снаряды все чаще залетали на увалы и в лощины. Разведчики прибавили ходу.
14
В штаб бригады они пришли за полдень, когда перестрелка на передовой стала затухать. Начальник штаба был очень озабочен и зол. Зудина сразу же взяли под стражу, а Валю даже не упрекнули.
Пока она сидела в теплой, сырой землянке, ее разморило. Сказались бессонная ночь, усталость и голод. Поэтому она не смогла даже разобраться в происшедшем, оценить собственные поступки. На душе было просто противно.
Кто-то из занятых штабников грубовато приказал ей:
— Выметайся, сержант. Но далеко не уходи. Можешь потребоваться.
Валя вышла и пошлепала к девичьей землянке, потом вспомнила, что ей очень хочется есть. Тогда она медленно побрела к кухне. Ею все надежней овладевала тупая усталость, и поэтому даже встреча с Ларисой не казалась ей неприятной.
Но Ларисы на кухне не было. Там колдовали два пожилых солдата из кухонного наряда. Они и накормили Валю: отрезали большой кусок еще теплого вареного мяса, дали хлеба, налили чаю.
Она присела на мокрый мешок картошки и, не мигая глядя в дальний угол землянки, жевала мясо и прихлебывала чай. Один из кухонных рабочих долго смотрел на нее, покачал головой, подставил желтую соль и подал очищенную луковицу. Она ела и луковицу, и хлеб, и мясо, но соль так и не тронула — все было безразлично.
На передовой опять вспыхнула яростная артиллерийская перестрелка. Валя взглянула на дверь и увидела Ларису. Она мешала черпаком в бурно парующей полевой кухне. Мимо прошел тягач — он буксировал танк с перебитой пушкой. Гусеницы волочились сзади машины. Это удивило Валю, и она долго следила, как извивается и колышется беззвучная грязная гусеница.
В землянку вошла Лариса и сразу же подняла крик:
