Евангелие от Иоанна

единство как условие веры), или, что более вероятно, оно выражает следствие (т. е. единство будет результатом того, что мир уверовал).

Даже при второй альтернативе, важность «обретения веры» очевидна. Иисус хочет, чтобы мир убедился в том, что Он жаждет, чтобы мир пришел к Нему. Мы уже наблюдали это желание вовремя Его публичного служения (6:37; 7:37; 12:44; см.: Мф. 9:36; 11:28; Лк. 19:41). Этому желанию не противоречит Его убеждение о том, что только данные Ему Отцом откликнутся. Сердце Христа такое же широкое, как сердце Господа, Который так возлюбил мир, что послал в него Своего единственного Сына. Та же любовь лежит в основе Его просьбы не забирать учеников из мира (15), но сохранить их, чтобы они исполнили служение в мире.

Он просит о том, чтобы мир уверовал, и единственное, что мы можем сделать, чтобы внять Его молитве — это служить, проповедуя Его слово.

Для такого служения нужны «две руки». «Первая рука» — это провозглашение и сообщение миру об откровении Отца в Сыне, достигшем кульминации в самопожертвовании за грехи мира. Это откровение (6) обычно выражается словами (8) и должно распространяться в словах, чтобы мир уверовал в то, что служение Иисуса — это служение Отца в Нем и поэтому Он — Спаситель и Господь грешников.

Но у этого служения есть и «вторая рука». Она как видима, так и слышима. Содержание этой «второй руки» ясно выражено в ст. 23: Да будут совершены во едино, и да познает мир, что Ты… возлюбил их, как возлюбил Меня. Браун восклицает, что «основа для сравнения захватывает дух»[227]. И это действительно так! Любовь Отца к Сыну во всем ее богатстве точно воспроизводится во взаимных отношениях людей в христианских общинах! Именно об этом просит Иисус.

Эта «вторая рука» представляет ту часть благовествования, которая обычно игнорируется или недооценивается, но которая занимает центральное место в евангелизационной стратегии Иисуса по отношению к христианам (ср.: 13:34,35). Это относится к местным общинам. Группа христиан, связанных друг с другом любовью Божьей так, что другие, глядя на них, восклицают: «Посмотрите, как они любят друг друга», — это община, где благовествование «есть сила Божия ко спасению» (Рим. 1:16). Благовествование — это общинный акт. Это провозглашение как отношений церкви, так и ее убеждений. Проповедник — это всего лишь представитель общины. Благая весть, провозглашаемая с кафедры, либо принимается и поэтому безмерно усиливается, либо отвергается и поэтому безмерно ослабляется отношениями в церкви. В этом смысле, каждый христианин — свидетель. Каждый раз, когда мы собираемся вместе, мы либо усиливаем, либо ослабляем действие Благой вести качеством своих отношений с членами общины.

Самое большое препятствие для нашего успешного благовествования, согласно молитве Христа, — это не столько устаревшие методы или неадекватное представление Благой вести, сколько такие явления, как клевета, бесчувственность, резкая критика, ревность, злословие, нежелание прощать, тайная обида, неспособность оценить других, озабоченность собой, жадность, эгоизм и любая другая форма нелюбви. Это опасные противники успешного благовествования, которые делают его бесплодными оставляют несметное количество людей без Спасителя. Мы открыто противостоим «славному благовестию» своими греховными отношениями внутри общины, которая предназначена сообщать его. Не нужно быть гением, чтобы понять, почему влияние церкви на общину часто так незначительно, несмотря на величину послания. Мы сражаемся одной рукой!

Роджер Фредриксон, комментируя Иоанна, описывает один трогательный случай, когда церковь, в которой он был пастором, приняла участие в публичной службе примирения с другой общиной, с которой они двадцать лет до этого были в разладе. «Когда мы пели „Велика верность Твоя', многие люди обнялись в тесном святилище и их слезы благодарности и радости смешались воедино. На следующий день люди останавливали некоторых из нас на улице, говоря, что они слышали „Благую весть'. Послание, которое мы провозгласили, стало… заслуживающим доверия»[228].

3. Иисус молит о том, чтобы служение учеников было доведено до конца (24– 26). Заключительные строки молитвы возвращают к ее начальным темам, в частности к славе, об откровении которой просил Иисус, чтобы прославить Отца (1,5). Иисус просит о том, чтобы те, которых дал Ему Отец, были с Ним и видели славу Его, которую Отец дал Ему (24). Здесь говорится об откровении славы во время второго пришествия Христа. Это будет «завершением дела, которое Отец поручил Ему». Люди всех столетий и со всех концов земли, которых Отец дал Ему, предстанут перед «Сидящим на престоле» (Отк. 5:13).

«Со Мной» — это язык любви. Возлюбленные жаждут присутствия любящего. Так Иисус в последние минуты утекающего времени, перед тем как встретиться с тьмой, взирает через грядущие столетия и предвидит объятия своих возлюбленных в славе, которая должна быть.

«И мы видели славу Его», — свидетельствует Иоанн, размышляя над земным служением Христа, — славу, которая открылась сразу, как началось Его служение. Вскоре мы будем созерцать «славу» Его мучительного самопожертвования и победоносного воскресения, и через столетия Святой Дух прославит Его, взяв от того, что было дано Христу, и возвестит ученикам (16:14). Но за всем этим, мы точно знаем, придет день, когда слава, которую Христос разделял с Отцом, откроется нашим глазам. До этого дня славы мы будем двигаться вперед, смотря сердцем, а не глазами. Церковь должна продолжать свой паломнический путь (ecclesia militans) в мире, который «не знает Отца», и укрепляться на своем пути откровением, данным Иисусом (26), всеобъемлющей любовью Отца, а главное — присутствием Христа среди нас и в наших сердцах (26).

4. Посвящение (18:1 — 19:42)

1) Арест (18:1–11)

В условиях, ведущих к аресту Иисуса, становится ясно, что весь этот сценарий был предвиден и даже спланирован Им Самим. Его арест и осуждение почему–то кажутся неизбежными. Иисус пришел в мир от Отца. Он уходит из мира к Отцу. В глазах мира, окончание Его служения не было счастливым и победоносным. Его мятеж против призыва Господа достигнет своей ужасной кульминации в убийстве Сына Божьего. Однако только так можно одолеть силы тьмы, и только так любовь Господа может полностью открыться.

Арест Иисуса излагается просто и ясно. После того как Иисус закончил учение и молитву, он выводит учеников из дома, где проводилась последняя вечеря, в иерусалимскую ночь. Если доверять традиционным воззрениям, то они прошли около мили, сначала на север и затем на восток, мимо огромной, угрожающей тени храма. Идя вдоль улиц, они, бывало, заглядывали в светящиеся окна, где ужинали паломники, так же как и они несколько минут назад. Иерусалим в то время был полон посетителей, и для учеников было большим облегчением оказаться у городских ворот и вдохнуть свежего воздуха. Там они спустились вниз, прошли через долину потока Кедрон и приблизились к склону горы Елеонской. Немного поднявшись в гору, они достигли места назначения — оливковую рощу, которая была частью садовой территории города.

Пасхальный закон запрещал в тот вечер предпринимать путешествия любой дальности, но такое было допустимым. Кроме того, это было знакомое место. Очевидно, у Иисуса был богатый покровитель, который предоставил ему свой сад по этому поводу. Важно отметить, что именно в эту ночь Иуда знал, где можно было найти Христа. Отправив Иуду с поручением (13:2), Иисус преднамеренно захлопнул ловушку и сейчас предлагал Себя в качестве наживки, в идеальных условиях для Его захвата, во мраке ночи, в безлюдном месте.

Три других евангелиста приводят здесь еще некоторые детали — возобновившееся чувство скорби Христа, Его призыв к ученикам молиться, долгие ночные часы агонии от мыслей об ожидающей Его участи и утешение Его ангелом (Мк. 14:32—42; Лк. 22:39–46).