Глаза Атены наполнились ужасом.
– А Рэй?
– О нем не беспокойтесь, – сухо сказал Конкэннон. – Пока он один знает, где спрятаны деньги, он в большей безопасности, чем кто-либо в Оклахоме.
Он открыл дверь и выглянул в коридор. Собравшись в комнате Пегги Мур, «девочки» возмущенно кудахтали. Их клиенты, спугнутые вторжением, давно уже убрались по запасной лестнице.
– Закройте за мной, – сказал он Атене, прошел по коридору и начал спускаться по лестнице.
– Так-то лучше! – раздался голос сержанта Боуна. – Сами пришли. Молодчина!
Конкэннон почувствовал страшную усталость. Сопротивляться дальше было бессмысленно; он застыл и стал смотреть, как приближается Боун.
– Конкэннон, я не знаю, что вы там затеваете, но теперь это неважно. Если вы сейчас же не приведете сюда эту женщину, можете прощаться с жизнью.
На Конкэннона смотрел «Кольт».
– Не делайте глупостей, Боун. Она ничего не знает об этих деньгах.
– Об этом буду судить я. Приведите ее!
Конкэннон вспомнил, как лежал в переулке без сознания, как спасался от пуль убийц; все это было делом рук сержанта Боуна. Внезапно Конкэннон решил, что с него достаточно махинаций и хитростей Боуна, и, выждав момент, он бросился вперед, прямо на револьвер. Раздался выстрел. Конкэннону показалось, что его ударили обухом топора; он рухнул на пол.
В густых сумерках сияла маленькая звезда, то угасая, то загораясь снова. Она будто подмигивала Конкэннону, перемещаясь с места на место, затем заблестела сильнее и заговорила человеческим голосом:
– Конкэннон, вставайте. С вами все в порядке. Вас лишь слегка оцарапало.
Звезда загорелась еще ярче, и от нее запахло табачным дымом. Лежа на спине в коридоре «Дней и ночей», Конкэннон следил глазами за огоньком сигары Джона Эверса. Затем его подняли на ноги чьи-то руки, возникшие из темноты.
– Пустяки, – сказал Эверс собравшимся вокруг людям. – Ничего серьезного.
– Что происходит? – По лестнице спускалась Лили Ольсен.
Увидев окровавленное лицо Конкэннона, она резко побледнела.
– Все в порядке, мисс Ольсен, – отеческим тоном ответил Эверс. – Небольшое происшествие.
– Происшествие?! Да вы посмотрите – он весь в крови! В него стреляли!
– Поверьте, мисс Ольсен, с ним все в порядке. Вы бы лучше успокоили своих посетителей.
– Оставьте его здесь. Я о нем позабочусь.
– Нет, – решительно ответил Эверс. – Это было бы неразумно.
– Кто в него стрелял? – суетилась Лили. – Боун?
Инспектор вздохнул:
– Мисс Ольсен, прошу вас, выполните мою просьбу. Так будет лучше для всех, в том числе для Конкэннона.
У Конкэннона так шумело в голове, что он едва различал голоса. Во рту у него пересохло, язык не слушался. Он несколько раз порывался что-то сказать, но у него получалось какое-то лягушачье кваканье. Опершись на Эверса, он подождал, пока к нему вернутся силы, затем с трудом произнес:
– Я в порядке. Делай, что говорит Эверс… И займись Атеной Аллард.
Она горько усмехнулась.
– Даже теперь ты думаешь только о ней!
Он заставил себя улыбнуться.
– Извини, Лили. Предоставь мне судить обо всем.
– Ты уже судил, и что же? Тебя чуть не убили!
– Лили, перестань…
Она всплеснула руками.
– Прекрасно! Иди, подставляй опять свою голову! Ради женщины, которой к тому же на это наплевать…
Она повернулась и увела за собой собравшихся зевак.
Конкэннон попытался идти самостоятельно. Ноги были словно ватными, в висках стучало. Он перевел взгляд на Джона Эверса:
– Откуда вы взялись?
– Долго рассказывать, – ответил инспектор. – Можете идти?
– Думаю, да.
– Тогда пойдемте на вокзал.
