предложить и двойную, и тройную сумму за проигрыш, придавало ему уверенности, да и люди, готовые стать его гарантами, имели вес в обществе, и беглец из 'Матросской тишины' не мог этого не знать. Поехал он к Македонскому на 'саабе', потому что уже пережег свой страх и после встречи хотел вплотную заняться делами Тоглара. Время и обстоятельства поджимали. Новый год на носу, а в случае удачи, как планировал Тоглар, 31-го он мог быть уже в Ростове с добычей. Тогда для них с Тогларом с нового года начался бы новый отсчет жизни и кошмар с проигрышем и Натальиной кражей был бы позади.
Сейчас Аргентинец выглядел уверенно и спокойно, но то была уверенность не трезвого ума, а скорее эйфория от той поддержки, что оказал ему Тоглар, заручившись благосклонностью своих влиятельных друзей, потому старый катала не контролировал четко ни своих слов и жестов, ни того, какие маневры пытался совершить Македонский. Не будь он в такой эйфории, Аргентинец заметил бы тех, кто повел его от автостоянки ко входу, и вычислил того, кто вроде дожидался лифта на шестом этаже, а на самом деле страховал встречу. Но свобода, радость, что он избежал петли, пьянили его, туманили разум, и жизнь виделась ему уже без капканов и ловушек, в ярком свете тех астрономических сумм, что в скором времени раздобудет его друг Тоглар.
Македонский, как и в прошлый раз, находился в номере один. Но сегодня хозяин номера встретил гостя менее любезно и без накрытого стола, но Городецкий не огорчился — рассиживаться тут он не собирался. Предложив жестом Аргентинцу занять кресло, Македонский сразу взял быка за рога:
— Принес документы?
— Нет, — твердо и даже как-то по-мальчишески залихватски ответил Городецкий, глядя прямо в глаза киллеру номер один, как иногда называла пресса Македонского после его таинственного побега из 'Матросской тишины'.
— Почему? — не сумел скрыть удивления Македонский. — Значит, ты принес деньги?
— Нет, и денег я не принес, но готов через две недели вернуть миллион.
Македонский, что-то обдумывая, прошелся по комнате.
— У тебя есть залог? — Македонский знал, что такой авторитетный катала, как Городецкий, еще имеет право на отсрочку долга, хотя он сам уже давно не признавал ни воровских, ни государственных законов и не чтил никаких авторитетов, он жил по библейской заповеди: не сотвори себе кумира.
— Есть у меня и залог и гарантии, — небрежно бросил Аргентинец, закинув ногу на ногу и постукивая пальцами по ручке кресла.
— Меня лучше бы устроил залог, — сказал Македонский, не переставая вышагивать по номеру.
— Залог — точно такая же квартира на Кутузовском, только гораздо интереснее, перепланированная и отремонтированная.
— Кто хозяин и почему он отдает под твой залог свою хату? — быстро, как на допросе, среагировал Македонский.
— Тебе, наверное, этого не понять... Это мой старый друг, кликуха Тоглар, может, слыхал? — еще небрежнее сказал по-глупому заважничавший Аргентинец.
— Тоглар? — Македонский резко остановился, будто напоролся на преграду, видно было, что он и не пытается скрыть изумления. — Разве он не погиб четыре года назад в автомобильной катастрофе?
— Нет, слава Богу, он жив, — счастливо выдохнул Городецкий. — Хотя похороны ему кое-кто тогда организовал, это точно. Могила и по сей день на Востряковском кладбище есть...
— Ну и дела! — Хозяин кабинета обрел прежний невозмутимый вид. — Я тоже рад, что такой человек остался жив. Значит, суждена ему долгая судьба, — и тут же, не давая гостю опомниться, попытался выудить, кто же стоит за Городецким: — Ну а гарантии чьи будут?
— Хотя бы того же Тоглара, а если этого мало, — Дантеса, Васи Головачева, кликуха Сапер, Шамана, — сблефовал под конец потерявший голову от успеха Аргентинец.
— Серьезные люди, серьезные... — Македонский отошел к окну и опять задумался. — Ты ведь знаешь, я живу по своим законам и воровских не чту. Но тут особый случай, не хочу из-за тебя всех 'синих' против себя восстанавливать. Но от тебя я гарантии не приму, ты свой ресурс доверия исчерпал. — Аргентинец возмущенно дернулся в кресле, но хозяин остановил его жестом руки. — Пусть в течение завтрашнего дня позвонит мне кто-нибудь из тех, кого ты назвал, сам и поручится за твои гарантии.
— Нет базара, будет завтра звонок, — сказал Аргентинец, вставая и считая, что важный для него разговор успешно закончен.
И тут Македонский, как бы сомневаясь, задал еще один, вполне невинный вопрос:
— Почему Тоглар так легко ручается своей квартирой? Ведь найти миллион за две недели не просто, ты вот не мог сыскать даже четыреста тысяч за целый месяц?
Тут Аргентинцу, будь он внимательнее и собраннее, следовало бы уклониться от ответа, ибо все было решено, но он вдруг, не подумав, радостно брякнул:
— Не боись, найдем... Через несколько дней он сгоняет в Чечню, тряхнет там кое-кого по старой памяти, и с деньгами не будет проблем...
Македонский, словно компьютер, молниеносно просчитавший ситуацию, понял, что легендарный Тоглар по мелочам в опасную Чечню не сунется и есть смысл узнать, что это за деньги, если ему так щедро сулят из них миллион вместо четырехсот тысяч. Внезапно он перекрыл Городецкому путь к дверям и спокойно сказал:
— Не спеши, Аркадий Ильич. Ну-ка, садись и расскажи подробнее, какие деньги ждут Тоглара в Чечне?
Городецкий в запале уже хотел послать Македонского куда-нибудь подальше, но вдруг осекся под взглядом резко преобразившихся серо-стальных глаз, а тот, почему-то перейдя на шепот, от которого у Аргентинца вмиг заледенела спина, напомнил:
— Ты забыл одну существенную деталь: ты проиграл мне не только хату, но и жизнь, но если хочешь выйти отсюда живым, расскажи подробнее о планах Тоглара. Они, кажется, и для меня представляют интерес...
Городецкий, поняв, что попал в ловушку, оттолкнул Македонского и кинулся к незапертой двери, но ловкая подсечка хозяина номера тут же сбила его с ног. Когда он поднял голову, над ним, рядом с Македонским, стоял еще один молодчик, и было ясно, что живым отсюда действительно не выберешься.
Продержался Аргентинец всего четыре часа, и к вечеру он сломался. Уходил он от Македонского как побитая собака, дав слово держать его в курсе всех событий, касающихся вылазки Тоглара в Чечню.
Глава 16. Тройной обгон
Карлен Татлян после возвращения из Парижа резко преобразился, главной причиной тому стали деньги, что удалось ему неожиданно заполучить у жены Тоглара. Конечно, он не собирался тратить их так безрассудно, как его друзья гангстеры с четвертого этажа, хотя деньги эти ему дались даже легче, чем Абреку с Крисом в Лондоне. В Карлене проснулся типичный американец, который считает каждую копейку, даже если он и не беден. Он сам обратил внимание на то, что, когда пользовался деньгами из бездонного саквояжа братьев Цуцаевых, тратил их щедро, с размахом, даже порой с кавказским шиком. Но со своими деньгами, которых было гораздо больше, расставаться так легко не хотелось, он корил себя за это, но поделать с собой ничего не мог. Даже Оля заметила в нем неожиданную перемену, но она по-женски объяснила себе появившуюся у жениха скупость тем, что он собирается жениться, знает, что семья требует денег.
Еще в салоне самолета 'Эр-Франс', возвращаясь с победой из Парижа, Карлен подумал, а не сыграть ли свадьбу с Оленькой на Новый год, но в последний момент передумал, понимал, что дело Тоглара важнее и не терпит отлагательств, и позже похвалил себя за сдержанность, иначе, если сначала объявил бы, а затем отложил дату венчания, у невесты испортилось бы настроение. Откладывать назначенную свадьбу — все-таки дурная примета. Но в том, что у Карлена серьезные намерения, не сомневалась ни сама Ольга, ни ее родители: какие наряды он привез ей из Парижа, какие украшения, а свадебное платье — просто закачаешься! Оля часто запиралась по вечерам у себя в комнате, надевала его и часами сидела у зеркала,
