2013. Конец времен

нескольких секунд ожидания на экране появилось окошко поисковика «Гугл», показавшееся мне в этот момент огромным окнищем во внешний мир.

Пока я набирал название барселонской интернет-газеты, мне подумалось, что у Ханнеса, похоже, нет реальной возможности скрывать даже и самые важные свои секреты, раз уж он позволяет своим приверженцам поддерживать связь с остальным миром. «Обсерватория» неразрывно связана через Интернет с окружающим миром и, видимо, будет с ним связана до тех пор, пока не наступят Постапокалипсис и «эра неторопливости».

Я порыскал по различным разделам газеты – от спортивных колонок до страниц, посвященных экономике, – с приятным ощущением человека, который болел-болел, а теперь вот выздоровел и возвращается к своей обычной жизни. Быстро просматривая заголовки статей, посвященных наиболее значимым из произошедших недавно событий, я невольно зацепился взглядом за знакомую мне фамилию:

ПОЛИЦИЯ ИСКЛЮЧАЕТ КОРЫСТНЫЙ МОТИВ В ОГРАБЛЕНИИ ДЕСМЕСТРЕ

Удивившись тому, что ограблению – причем не ахти какому важному – посвящена целая статья, причем написанная через много дней после этого ограбления, я дважды щелкнул на этом заголовке, чтобы прочесть весь текст статьи:

ОБСТОЯТЕЛЬСТВА СМЕРТИ АЛЬФРЕДА ДЕСМЕСТРЕ ЕЩЕ ПРЕДСТОИТ ВЫЯСНИТЬ

Херона. Редакция. И неделю спустя после смерти Альфреда Десместре, застреленного среди бела дня перед собственным магазином, остается невыясненным, кто совершил данное преступление и в связи с чем. Полиция поначалу связала данное событие с ограблением, совершенным в магазине этого антиквара несколькими днями раньше, как предполагается, бандой, приехавшей из Италии. Однако данная версия пока что не помогла пролить свет на совершенное убийство.

Исчезновение дочери убитого – Эльзы Десместре – сразу же после данного преступления дало повод для проработки новых версий. Полиция не исключает, что Эльза могла быть причастна к этому преступлению, а потому ее объявили в международный розыск с целью задержания.

Данное сообщение вернуло меня в безумный и опасный мир, находящийся где-то далеко за пределами «обсерватории». То, что я разделял ложе с женщиной, которая, возможно, убила своего собственного отца, встревожило меня намного больше, чем бредовые планы Ханнеса.

Раз уж Эльза в общении со мной ни разу не упомянула о смерти своего отца, то и у меня невольно возникало подозрение, что именно она его и убила. Оставалось только выяснить причину, заставившую Эльзу прикончить среди бела дня своего собственного отца – если, конечно, она не сделала это в один из случающихся у нее периодов отчуждения от окружающего мира.

У меня вдруг закололо в груди от осознания того, что ситуация складывается для меня как нельзя хуже: мне, возможно, придется еще долго торчать в этом чертовом лагере среди полусумасшедших фанатиков, зная при этом, что где-то по этому острову, возможно, бродит небезопасная для меня отцеубийца.

Такой поворот в ходе событий менял смысл всего того, что со мной до сего момента произошло. Прежде чем полезть в предыдущие номера газеты, чтобы поискать там еще какую-нибудь информацию о данном преступлении, я попытался припомнить, как вела себя Эльза во время нашего с ней пребывания в Саранде. Когда мы находились на пляже, она рассердилась на мои слова относительно настоящей опасности, при возникновении которой срабатывает инстинкт самосохранения. Затем она еще более негативно отреагировала на мою шутку относительно «барахла», которое выставляет в своем магазине на продажу ее отец.

Обе эти ее реакции, безусловно, были обусловлены убийством ее отца Альфреда Десместре, но она при этом всячески старалась, чтобы я об этом убийстве ничего не узнал. Самое же странное заключалось в том, что она наврала мне о смерти своего отца, когда тот был еще жив, а когда он все-таки отправился в мир иной, она вела себя так, как будто этого не произошло.

Либо эта женщина страдала психическим заболеванием, с которым я раньше еще никогда не сталкивался, либо от моего внимания с самого начала всей этой истории что-то ускользало…

Увидев, что в мой модуль зашла рыжеволосая – ей, похоже, поручили за мной приглядывать, – я был вынужден прервать эти свои размышления.

– Ханнес ждет тебя в своем кабинете. Можешь считать себя счастливчиком, раз уж он уделяет тебе так много внимания, – сказала мне рыжеволосая завистливым тоном.

Несколько секунд спустя я уже шагал по лагерю едва ли не строевым шагом, не глядя по сторонам и не оглядываясь.

Еще когда я только вышел из своего модуля, мне бросилось в глаза, что солнце спряталось за целое скопище густых облаков, в результате чего на территорию лагеря упала огромная тень. Сейчас, в два часа дня, в лагере царила гробовая тишина – как будто все его обитатели вдруг куда-то исчезли.

Я подошел к модулю Ханнеса с непонятно откуда появившейся у меня уверенностью в том, что данная тишина очень скоро будет нарушена.

14

Я не испытывал никаких особенных чувств оттого, что мне в руки наконец-таки попали эти чертовы письма. Лидер «Возрождения», когда я зашел к нему в модуль, протянул мне толстенную кожаную папку, в которой находились документы, являющиеся составной частью «Нового Откровения».

Все их страницы были тщательно заламинированы, а самые первые из них представляли собой оригиналы писем Юнга и Каравиды друг другу. При каких-нибудь других обстоятельствах я бы прочел их с большим интересом, однако та «окопная» жизнь, которую я сейчас вел, не позволяла мне концентрироваться ни на чем, что не имело непосредственного отношения к событиям, происходящим здесь и сейчас.

Прочитав в одном из писем Каравиды довольно запутанно написанный абзац, в котором речь шла о священной символике цифр, я закрыл папку и заявил:

– Поскольку ты мне довольно щедро заплатил, я могу полностью перевести для тебя все эти документы. Кроме того, я предпочитаю начать это делать как можно скорее, раз уж я именно ради этого здесь и оказался.

Ханнес, сидя в своем вращающемся кресле, слушал меня с невозмутимым видом. Возможно, из-за того, что он не любил сколько-нибудь яркого света, в его модуле – в отличие от других модулей – не было ни окна, ни даже какого-нибудь отверстия в стене, через которое внутрь модуля мог бы попасть дневной свет. В этом – оформленном в психоделическом стиле – кабинете царил сейчас такой же оранжеватый полумрак, как и прошлым вечером – словно бы его обитателю хотелось круглые сутки чувствовать, что он присутствует при закате солнца.

Лидер «Возрождения» нажал на рычажок, чтобы позолоченная пластмассовая птичка вытащила из коробочки сигарету. Затем он закурил эту сигарету при помощи своей массивной зажигалки и безмятежным тоном сказал:

– Не переживай пока по этому поводу. У нас еще целая уйма времени.

– Мне жаль, но я этого мнения не разделяю, – ответил я. – По правде говоря, я пришел проститься.

– Что ж так скоро? – тон голоса Ханнес вдруг стал циничным. – Журналист не может уехать с места событий, не набрав там материала для грандиозной статьи. Ты еще ведь даже и не прикасался к самой сладкой части пирожного – проекту «Ирод».

– Ты утверждал, что ты – человек своего времени, – возразил я, – а сам прибегаешь к древним именам типа «Ирод» и «Кинопс» и к картам Таро. Ты, видимо, делаешь это для того, чтобы скрыть, что в действительности у тебя за душой ничего нет. Ты, конечно, сможешь поморочить людям голову в этом