Нравственный образ истории

должны были возвеститься слова жизни...[славяне], освобожденные Аттилою от угнетавших их немецких дружин, распространились широко по Германии, заселили Балтийское поморье, страну, лежащую за Эльбою... овладели Придунайским краем от Баварии и Тироля до Черного моря... уже в шестом веке императоры Юстин и Юстиниан, родом славяне, не считались чужими в империи [Византийской]. Император Ираклий и Маврикий призывали славян в некоторые греческие области...

Сперва мирные колонисты и данники, зависевшие от империи, славяне делались для неё грозными и опасными соседями... уже в конце седьмого века болгары... основали самостоятельное сильное княжество... и не раз угрожали Константинополю... сербы и хорваты, занимавшие Иллирию, отложились от Византии... по левому берегу Дуная в Богемии стало усиливаться славянское племя моравов и чехов... Все эти народы и другие славяне, жившие по Днепру, Бугу, Висле, Двине, Десне, Оке, Волге, и на озере Ильмене, говорили наречиями, сходными между собою, хотя и были расселены на огромном пространстве».

Русь на исторической карте мира ещё не значилась. Собственно Руссами назывались тогда рутени в Карпатах, руги в Прибартике, жившие на острове Руген, или Рюген, и племя Русь, входившее в группу Полабских славян, которые селились выше реки Лабы (Эльбы) на южном берегу Балтийского моря. В память о древних руссах, смешавшихся с германцами, тот край потом называли Пруссией. А тогда, в IX веке, одним из племен Полабских - Ободричами - правил князь Годлав. Женился он на Урмиле, дочери Новгородского князя Гостомысла из династии Владимира Древнейшего, княжившего еще в VI веке. У Годлава и Урмилы родился сын Рюрик - родоначальник династии Великих Русских Князей. По другой версии, Рюрик был датчанином (ютландским конунгом), женатым на дочери Гостомысла Урмиле. Но в этом конунге датской (кимврской) крови почти не было, ибо шесть поколений его предков последовательно женились на русских княжнах. Так или иначе, но в 862г. Рюрик прибыл в Новгород после смерти Гостомысла, завещавшего ему свой престол, как внуку или зятю. Версия славянского происхождения Рюрика не вызывает сомнений и вполне объясняет причину его так называемого 'призвания в Новгород'. А в том, что руссы- варяги часто носили имена шведские или норвежские, тоже нет ничего удивительного. Варяги не относились определенно к одному народу. Скорее, то была межплеменная каста, состоявшая из купцов и воинов, охранявших купеческие суда. Варять - по-славянски значило разъезжать, заниматься торговлей. Отсюда русское - предварять - опережать, обгонять. Немцы звали варягов воарами, что созвучно древнерусскому слову вор (грабитель, разбойник), в отличие от тать (похититель). И поскольку варяги (в основном скандинавские норманны) не только охраняли купцов, но по большей части грабили всех подряд, то со временем на Руси стали отождествлять с варягами разного рода лихих людей да гостей непрошеных.

На быстроходных парусных шнеках и драккарах норманны-разбойники разъезжали по всему свету и считались грозою морей. Варяги-руссы, напротив, занимались больше охраной торговых путей Словенска Великого (Новгорода). Это становится более понятным, если учесть их родственные связи: мать (или жена) их конунга (князя) Рюрика была дочерью новгородского правителя Гостомысла.

Из племени Русь, согласно «Повести временных лет», новгородцы пригласили к себе трех братьев: Рюрика, Синеуса и Трувора, хотя историческая реальность двух последних оспаривается рядом ученых. Будучи сыном Годлава и Урмилы, то есть славяно-россом, и законным наследником Гостомысла, Рюрик, естественно, был радушно встречен в вольном городе вместе со своей иноземной дружиной на 160 кораблях. Ибо навряд ли братья варяги пришли завоевателями. За несколько лет до того новгородцы с успехом отразили набег шведских норманнов. Рюрика же с братьями они именно призвали, о чём свидетельствует летопись.

Преподобный Нестор сообщает, что словене Новгородские, кривичи, весь и чудь (то есть финны и эстонцы) отправили посольство к варягам сказать им: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет; идите княжить и владеть нами».

«Слова простые, краткие и сильные!» - восторгается Н.М.Карамзин и пишет далее: «Братья, именем Рюрик, Синеус и Трувор... согласились принять власть над людьми, которые, умев сражаться за вольность, не умели ею пользоваться». Не станем судить, так ли всё было на самом деле. Но знаменитый историк излагает так: «Рюрик прибыл в Новгород, Синеус на Белозеро в область финского народа веси, а Трувор в Изборск, город кривичей. Смоленск, населенный также кривичами, и самый Полоцк оставались еще независимыми и не имели участия в призвании варягов». Скорее всего, и не собирались иметь. Сами вольные новгородцы недолго были довольны строгим правлением Рюрика. Некий Вадим, именуемый Храбрым, возглавил мятеж, но пал от варяжских мечей. Через два года после "призвания" не стало и братьев Рюриковых Синеуса и Трувора (причина неизвестна). Старший брат присвоил их области и присоединил к Новгородскому княжеству. И вскоре, надо полагать, не без борьбы, пределы Русской Державы достигли земель Ярославских и Нижегородских на Востоке, а на Юг они простирались до Западной Двины. «Уже, - пишет Н.М.Карамзин, - меря, мурома и полочане зависели от Рюрика». Полоцк и Ростов платили дань и подчинялись его воеводам.

Признательность государя в прошлом обычно выражалась наделением своих верных соратников землей. Порою города и веси они получали в награду, порою завоевывали сами, по велению князя. А бывало, что воеводы, чем-то обиженные, просто уходили и занимали независимые уделы.

Неясно, по какой причине, но два варяжских героя - Аскольд и Дир с товарищами, с ведома Рюрика или самочинно, отправились искать счастья на великом пути из варяг в греки. Их боевые ладьи с дружинами из Ильмень-озера по реке Ловать проплыли до волока и, перейдя в Днепр, вскоре оказались в виду Киева - города небольшого, но живописного. Восхищенные красотою места, Аскольд и Дир проведали у местных жителей - полян, что те, не имея князя, дань платят хазарам. Заняв без боя миролюбивый Киев, варяги призвали из Новгорода множество подобных им искателей славы и основали на Днепре второе Русское княжество. Причем княжество столь сильное, что уже в 865 году Аскольд и Дир отважились пойти войной на Византию.

«Судоходный Днепр, - пишет Н.М.Карамзин, - благоприятствовал их намерению: вооружив 200 судов, сии витязи севера, издревле опытные в кораблеплавании, открыли себе путь в Чёрное море и в самый Боспор Фракийский, опустошили огнём и мечём берега его и скоро осадили Константинополь с моря».

И вот здесь нам необходимо прервать рассказ о некрещёных киевских варягах, чтоб уяснить себе всю важность исторического момента.

В то же самое время, когда Аскольд и Дир пытаются овладеть Царьградом, в Риме доживает последние дни отступивший от Православия папа Николай, а Византией правит распутный император Михаил III (прозванный Нероном своего времени), в Моравии свершается великое благодатное дело: там благовествуют посланцы Константинопольского патриарха Фотия - Святые братья Кирилл и Мефодий.

«Услышьте, славяне все, - призывает Святой Кирилл, - слово, еже от Бога прииде, слово, еже кормит души человеческие, слово, еже крепит сердца и умы... Душа не имеет жизни, если слово Божие не слышит... в буквах мудрость Христова является, которая души ваши укрепит...» И эта мудрость является в буквах славянских, в книгах, переведённых с греческого Святителями и учителями славян Мефодием и Константином Философом (в схиме Кириллом).

Четвёртый год уже продолжалось просвещение жителей Моравских и Паннонских по книгам, писанным кириллицею - азбукой славянской, на языке церковном, созданным исключительно для молитвы, но сходным со всеми наречиями, на которых общались славяне.

Кем были Святители Кирилл и Мефодий? Славянами, греками? Точно никто не знает. Но тем и другим языком, а заодно и древнееврейским, они владели в совершенстве. Их переводы Священного Писания читались уже и в Болгарии, и в других Балканских странах, и, на Русь привезенные, богослужебные книги не требовали дополнительного толкования. Язык церковно-славянский оказался сродным тогдашнему русскому.

"Услышьте, славяне!" Этим призывом духовным пропитан был воздух эпохи. Даже Римский папа Адриан (преемник Николая) не посмел обвинить учителей