Нравственный образ истории

желал председательствовать сам, подобно Великому Константину. В конце концов, компромисс нашёлся, после чего началась полемика: об исхождении Святого Духа, о «чистилище», о квасных просфорах и о примате римского папы над всеми христианами. От католиков выступали: кардинал Альбергати, епископ Родосский Иулиан и другие; от греков - Исидор, Виссарион и Св. Марк Эфесский, «муж ревностный и велеречивый». Пятнадцать раз сходились в споре о латинском филио квэ («исхождении Духа от Сына»), но католики от ереси своей не отступили. Голос Марка Эфесского гневно обличал противников. Исидор с Виссарионом лукавили и лавировали. Остальные греки скучали вдали от дома, ибо дни шли, а «хозяева» - паписты, не добившись успеха, начали снижать им содержание на жизнь. Вскоре папа Евгений уговорил императора перенести Собор во Флоренцию. В Ферраре началась чума. Но ряд историков сообщает, что ещё до того флорентийцы дали папе большую сумму денег. Ради них, а может быть, просто промыслительно, духовное падение Второго Рима состоялось именно в этом знаменитом центре итальянского возрождения, где «новые язычники» объявили миру о начале «революции гуманизма».

ФЛОРЕНТИЙСКАЯ ЗАПАДНЯ

«Блажени непорочнии в путь,

ходящии в законе Господни»

(Пс.118,1).

Собор во Флоренции продолжился 26 февраля 1439 года. К тому времени большинству его участников уже стало ясно, что полемика бесполезна. Греки прекратили спор и замкнулись в себе. Паписты же, которых интересовал один результат (подчинение Восточной Церкви Риму), отказали гостям в денежном содержании. Те начали голодать. С территории кафедрального храма Богоматери, где шли соборные заседания, Православных перестали выпускать. А императору Иоанну сказали, чтобы он не ждал военной помощи и средств, если не заставит своих епископов подписать соглашение. Византийцы попали в западню.

С того момента им пришлось вести прения между собой. Между соглашателями и ревнителями святых догматов Православия. Униаты яростно нападали на правостоящих. Более всех усердствовал митрополит Исидор. Он всё время требовал отлучить от Церкви Св. Марка Эфесского и его сторонников, не желавших подписывать унию. Патриарх Иосиф, лежавший уже на смертном одре, отказал ему в этом. В ходе подготовки к Собору и во время его патриарх желал унии; во имя «интересов империи» он склонял к согласию других, но сам колебался и мучился до того, что слёг в постель. Наступившая смерть избавила патриарха от вероотступнической подписи. Остальным же предстояло решать, на чьей они стороне, и делать выбор между земным благополучием (наградами императора) и вечным блаженством изгнанных за правду (Мф.5,10).

Кое-кому удалось вырваться из западни и бежать. Остальные, под давлением императора, начали подписывать составленный католиками соборный акт. Епископ Авраамий не хотел сдаваться. Тогда Исидор бросил его в темницу. И там «седе неделю полну; и тому подписавшуся не хотением, но нужею», - говорится в повести Симеона Суздальца. Всего под согласием с латинскими искажениями церковных догматов подписались 17 православных иерархов, 8 кардиналов, множество других лиц с обеих сторон. И казалось, цель Ватикана была достигнута. Но когда папа Евгений узнал, что Местоблюститель Церкви Антиохийской - честь и совесть греческого духовенства - митрополит Эфесский Марк остался непреклонным, он воскликнул: «Так мы ничего не сделали!» Папа требовал от императора принудить неумолимого «презрителя угроз и корысти». Исидор призывал Собор к отлучению Святого. Но в ответ он услышал голоса: «будь доволен тем, что мы подписали, чего не собирались, а в патриархи ты не попадёшь».

Действительно, патриархом Исидор не стал. Зато кардинальской шапкой его наградили. Папа отблагодарил ретивого униата и отправил его «покорять» Россию. В Венеции участники Собора задержались. Исидор вёл там длинные беседы с императором, а в сентябре 1439 г. из митрополичей свиты сбежали двое русских: Симеон Суздалец и тверской боярин Фома. Раньше им бежать не удавалось. Не имея средств, не зная языков и путей, Симеон с Фомою пристали к путешествующим купцам. «Но, - пишет церковный историк М.В.Толстой, - приближаясь к одному, грозно укреплённому, городу, купцы отогнали их от себя, опасаясь потерпеть за них как за людей неизвестных и сомнительных. На одной горе, утомясь... Симеон и Фома легли и задремали. Вдруг видит пресвитер [Симеон] старца, который, взяв его за правую руку, сказал: "Благословился ли ты от последовавшего стопами апостольскими Марка, епископа Эфесского". Он отвечал: "Да! Я видел сего чудного и крепкого мужа и благословился от него". Тогда явившийся говорил далее: "Благословен от Бога человек сей, потому что никто из суетного латинского Собора не преклонил его ни имением, ни ласкательством, ни угрозою мук. Ты сие видел, не склонился на прелесть и за то пострадал. Проповедуй же заповеданное тебе от святого Марка учение, куда не придёшь... О путешествии же вашем не скорбите; я буду неотступно с вами и через сей непроходимый город проведу вас безопасно"... Пресвитер спросил старца, кто он, и явившийся ответил: "Я Сергий Маковский (Радонежский), которого ты некогда призывал в молитве. Ты обещался прийти в обитель мою, но не пришёл; и теперь обещания не исполнишь, но поневоле там будешь". Пробудясь, пресвитер рассказал видение своему спутнику, и они пошли с радостию...»

Всё исполнилось по слову чудотворца. В городе Симеон с Фомою нашли жену, именем Евгению, которая укрыла их, накормила и снабдила в дорогу. Затем они прошли мимо всех сторожевых постов, никем не замеченные. Так, от селения к селению, через несколько границ, странники добрались до родного Отечества, где и сбылось предсказание Святого Сергия. В его обитель Симеон пришёл действительно не своей волей. Его привели туда в цепях по приказу Исидора, когда тот, озлобленный на беглецов, вернулся из Флоренции. К тому времени Симеон успел рассказать обо всём случившемся при дворе великого князя. Василий Васильевич понял, что митрополит обманул его, однако действий пока не предпринимал. Во- первых, потому что он сам отпустил Исидора в Италию, во-вторых, он ещё надеялся на лучший исход. Ведь в Царьграде участников собора встретили отнюдь не как победителей. Да они и сами, в большинстве своём, начали каяться прямо в дороге.

«По мере удаления от Рима, - пишет академик Ф.И.Успенский, - их латинство линяло. Уже в Венеции, служа в соборе Св. Марка, они [греки] не возгласили Filioque... По прибытии в Константинополь архиереи увидели, что все их избегают». Византийский историк Дука говорит: «Едва они сошли с кораблей, их стали спрашивать: "Как дела с Собором, победили мы?" Они же отвечали: "Продали мы веру нашу, променяли благочестие на нечестие..." - "Зачем вы подписали? " - "Из страха перед франками... подписала наша правая рука - пусть её отрубят. Исповедал язык наш - пусть его вырвут"...»

Вместе с прибывшими никто не хотел служить, и даже на место умершего патриарха Иосифа не было желающих. Стать униатским патриархом не согласились ни Антоний Ираклийский, ни Трапезундский митрополит, ни Афонские монахи, ни тем более Св. Марк Эфесский, которому эту честь оказали прежде всех. В конце концов, нашёлся Митрофан Кизикский, заведомый униат, и греки, как говорили потом на Руси, совсем «испроказились».

Митрополит Исидор тем временем возвращался в Москву. Проводя время в Венгрии, он составил пастырское послание о «соединении церквей» и решил огласить его для начала в Польше и Литве. Новгородская летопись сообщает, что Исидор «повеле в лячкых божницах рускым попом служити, а в рускых церквах капланом». Но эти «капланы» (капелланы), то есть латинские священники, сами не поддержали унию. Польские и литовские католики признавали папой не Евгения IV, отлучённого Базельским Собором, а Феликса V, на том же Соборе избранного. Так что провал авантюры Исидора начался ещё задолго до его прибытия в Москву.

Авраамий Суздальский обогнал своего митрополита. В сокрушении сердечном о подписанной им унии, Авраамий приехал в Москву в сентябре 1440 года, когда Исидор, после Кракова, был ещё в Вильно.