возможные варианты развития дальнейших событий и ни в одном не нахожу серьёзной угрозы ни делу, ни себе лично. Но сердце, этот надёжнейший индикатор, – щемит, не даёт расслабиться. Сегодняшняя ночь не для меня. Поэтому потихоньку, стараясь никого не разбудить, иду на кухню.
– Виталь, ты куда? – Наталья поднимает голову с подушки.
– Спи, дорогая, пойду покурю. Что-то не спится.
Голубое пламя горелки быстро кипятит воду. Можно, конечно, завести кофейный аппарат и наслаждаться ароматом дорогого напитка, но сейчас меня не манят элитные запахи, хочется простого растворимого. С трудом нахожу в глубине висячего шкафа изрядно подзапылённую банку. Дымит сигарета, ноздри щекочет запах подзабытого кофейка. В уюте небольшой кухни в голову приходит идея пообщаться с Далёким Другом.
В суете восстановительных мероприятий было очень сложно выбрать время для разговора. Я почти не пользуюсь прибором. И, по большому счёту, это правильно: с друзьями надо встречаться. Мелькнувшая мысль слегка позабавила. Подумал и представил, как это могло бы произойти. Улыбнувшись, подключаюсь к галактическим каналам связи.
Друг как будто ждал и откликается мгновенно. Приветствую его и ещё раз прокручиваю в голове случайно придуманную мной встречу двух миров, и меня тут же наполняет незнакомое ощущение практически нереального счастья. Раньше такого при нашем общении не случалось. Хочется одновременно смеяться и плакать, тело наполняет странная дремлющая мощь. С удивлением разглядываю собственные руки, некоторое время не понимая, что это. Мозг плывёт, растворяясь в хороводе неведомых эмоций. Где-то с периферии шестое чувство информирует сознание о том, что теперешнее состояние – это слабые отголоски эмоций жителя иномирья. Странно, неужели мои мечты о предполагаемой встрече так подействовали на вечноживущего? Совершенно неожиданно на этот вопрос приходит положительный ответ. Наши сознания соединяются, перемешиваясь в неведомый ранее коктейль. Я не чувствую доминирования с той стороны вселенной, мне даже комфортно от присутствия другого разума. Некоторое время уходит на попытки осознать, что же случилось? Вывод напрашивается сам собой – меня там, в невероятных далях космоса, тоже считают другом.
Всё изменилось. Я больше не задавал вопросов и не получал ответов. Наши разумы стали единым целым. Время остановилось. Окружающий мир приглушил звуки и затенил краски. Теперь я знал о Друге всё. И не только о нём. Моя память наполнилась множеством фантастических знаний. Я могу не задумываясь рассказать о героике и становлении той цивилизации. Мне знакомы имена выдающихся личностей, но уйдут годы на то, чтобы произнести вслух любое из них, ведь при численности в миллиарды разумов у них нет и не может быть двух одинаковых. В голове пропасть информации – и поучительной, и интересной, и совсем не понятной человеку.
Прихожу в себя, когда за стеклом становится заметно светлее. Ночь как всполох чёрного пламени тает в светлеющем небе. Мне кажется, что прошло не более пяти минут, но стрелки часов уверенно показывают на шесть утра. Голова становится тяжёлой. Друг, поняв и приняв мою усталость, переводит общение в более привычную для меня форму – беседу. На какое-то время это помогает, и я изо всех сил гоню прочь заволакивающую сознание дрёму.
– Знаешь, всё произошедшее с тобой заставило меня задуматься о многом. Я не испытывал таких потрясений уже неизвестно сколько тетралет и даже в мыслях не представлял, что может произойти нечто подобное. Сейчас, впервые в моей длинной жизни, я пытаюсь переосмыслить смысл собственного существования.
– Уважаемый, да разве может наша расположенная на задворках галактики молодая цивилизация заставить задуматься о таких вещах вечноживущего?
– Убери сарказм, дружище. Мы многое потеряли, отбросив за ненадобностью бренную оболочку плоти.
– Мне страшно даже спросить – что. Я ловлю себя на мысли, что могу вот-вот получить ответ на извечный вопрос: в чём смысл жизни?
– В этом я тебе не смогу помочь. Здесь нет и не может быть чётких критериев. Можно лишь углубиться в философские концепции – как наши, так и ваши. Но все они страдают одним недостатком: их много, а ответ по-прежнему недостижим.
– Что ж, говори о себе, я готов слушать.
– Обретя вечность, мы потеряли вкус жизни. Безграничное могущество, неуязвимость, бессмертие сделали наш мир бездушным. Я с удивлением (это чувство для меня новое, но это именно так) обнаружил, что быстротечность жизни делает её ярче, объёмнее, ценнее. Вы стремитесь к новому, не обращая внимания на величину преград. Вы готовы на жертву ради других, ваши духовные гении – эталон для подражания.
– Не забывай, что, кроме духовных подвигов и жития святых, у нас столько всякого отребья, которые маму родную готовы продать, послать на панель собственную жену, изнасиловать крохотную девочку. И это тоже наш мир. Мы пытаемся бороться с этим, но зло не уходит. Оно крепнет в наиболее сложные геополитические моменты, а после таких всплесков уходят целые века на борьбу за добро. Мы дети, а дети злы и не понимают что творят. Духовность для нас пока недостижимый идеал. Ну а вам, как мне кажется, понятие духовности вообще незнакомо.
– Не забывай, на заре нашей цивилизации мы были очень похожи на вас. Но, обретя бессмертие, мы потеряли главное – душу.
– Всё верно. Только вместе с бессмертием и знаниями вы получили и память, а в её глубинах есть то, о чём мы сейчас говорим. Вот и попробуй ответить: как, не умирая, можно обрести бессмертие? И самое главное: как его заслужить?
– На этот вопрос у меня нет ответа.
– И не нужно. На него каждый отвечает сам.
– И ты ответил?
– Я думаю, что осознание смысла жизни приходит на секунду раньше смерти.
В этот момент я снова прикоснулся к чувствам Далёкого Друга. Невероятно! Он почувствовал боль и страх. Впервые. И ещё – грусть.
– На сегодня для меня ясно одно – прежняя жизнь закончена. Как будет дальше? Я не скажу.
– Друг, тебе поможет надежда. Надежда на перемены. Скажи, кто создал мир? Откуда взялось добро и зло? Неужели, живя вечно, вы не задумывались об этом?
Далёкий Друг замолкает. Мои попытки заговорить не приносят результата. Что ж, слово за ним.
Глава 45
– Ты что, дорогой, так и не спал? – Наташа застаёт меня на кухне отрешённого, старающегося рассмотреть что-то в мутной пелене дождя.
– Не знаю, не мог заснуть. Сидел, смотрел ночь, а потом решил поговорить с Другом. Никогда бы не подумал, что чем сильнее развивается цивилизация, тем сложнее воспринимаются самые очевидные вещи. Причём разговор идёт о простых буднях, суете дел, радости встреч, грусти расставаний. Вот они создали там практически рукотворный рай. Живут вечно, творят что хотят. Но почему же мне не хочется в их кущи?
– Виталя, как я тебя люблю! И именно за то, что ты такой. У нас дружная семья, есть время для любимых дел, но не надо забывать о том, что человек на Земле – существо временное. Вечность – там, за облаками. И, только надев рясу бессмертия, мы сможем понять проблемы вечноживущих.
– Ты у меня философ! – Потягиваюсь и достаю очередную сигарету. – Впрочем, я так и не договорил с ним. Друг, как это правильнее сказать, временно недоступен. Подожду немного. На работу сообщил; сейчас там всё налажено, и я нужен лишь несколько дней в месяц, для решения глобальных вопросов. Чего мешаться? Пусть сегодня сами покомандуют.
– И сколько будешь ждать? Тысячелетие? Его нам ещё никто не предложил. А для них наш час-другой даже не секунда, на несколько порядков меньше.
– Согласен, но у меня чувство, что в этот раз будет иначе. Я нужен Другу именно сегодня и не хочу пропустить сеанс.
– Тогда жди. Только у меня просьба – освободи кухню. Пора ребятам завтрак приготовить.
Возразить нечего и, потушив в хрустальной пепельнице очередной окурок, оставляю кухню хозяйке.
