Под взглядом охранника, стоявшего поодаль от террасы, они сели за железный садовый столик, над которым был открыт зонтик от солнца. Погода для февраля стояла необычно теплая.
— Так вы просите называть вас Чейзом? — Сиена сделала глоток кофе. — Довольно необычное имя.
— Вообще-то это прозвище. На самом деле меня зовут Чарльз, но в одной из школ, в которые я ходил…
— Да, их было много, но это долгая история. В начале занятий учительница вывесила на доске список наших имен, чтобы нам было легче познакомиться друг с другом, но для экономии времени сократила наши имена. Так, Ричард стал Ричем, Дэниэл — Дэном, Чарльз — Чазом. Но после моего имени она поставила запятую, которая имела весьма причудливую форму и напоминала букву «е», вот ребята и стали потешаться, называя меня Чейзом.[7] Меня, впрочем, это ничуть не обижало, более того, такое прозвище показалось мне классным, вот я и оставил его за собой.
— Не кроется ли тут какой-то скрытый смысл, указывающий на то, что либо преследовали вас, либо вы преследовали свою судьбу? — Сиена взяла круассан.
— Всякое бывало, особенно когда я служил в армии. И я преследовал, и за мной гонялись. А что касается моей судьбы, то поскольку я стал художником, то, полагаю, я все же сумел догнать ее. Но давайте поговорим о вас. Ведь не вы будете писать мой портрет, а я — ваш, так что я хочу побольше узнать о вас.
— А я думал, вы уже приступили к работе, — послышался голос, прервавший их беседу.
Сиена обернулась и увидела мужа, стоящего в дверях, ведущих на террасу. Ее желудок конвульсивно сжался, сразу же пропал аппетит, и она положила круассан обратно на блюдо. Однако Малоун с видимым удовольствием откусил половину своего круассана и спокойно ответил:
— А мы и приступили.
— Странная у вас манера писать картины, — хмыкнул Белласар.
— Писать — это самое простое. Главное, чтобы в том, что пишешь, была мысль и душа — вот это действительно сложно. Поэтому сейчас я не просто ем завтрак, а изучаю человека, которого буду писать.
Малоун проговорил все это шутливым тоном, но Сиена, поймав его мимолетный взгляд, увидела в нем поддержку и ободрение. И в тот же миг она заметила, как внимательны его голубые глаза. Хотя он смотрел на нее так же, как смотрит любой другой собеседник во время будничного разговора, женщине показалось, что на нее еще никогда не смотрели столь пристально, даже когда она была моделью.
Тишину разорвала пулеметная очередь, послышавшаяся из-за пространства позади монастыря. Сиена, нервы которой были на пределе, вздрогнула и повернула голову в ту сторону, откуда донесся звук, а затем, пытаясь успокоиться, снова переключила внимание на мужа. Ни его, ни Чейза выстрелы не вывели из равновесия.
— Похоже на пятидесятый калибр, — заметил Чейз.
— У вас отличный слух.
— Ничего удивительного, в меня из них слишком часто стреляли.
— Один из моих инженеров работает над модификацией механизма подачи, пытаясь сделать его быстрее.
— А как компенсировать нагревание в связи с повышением скорострельности?
— Вот это действительно проблема!
Этот обмен репликами вызвал в душе Сиены бурю ярости. Нет, мысленно поправила она себя. Ярость была вызвана другим: человек, с которым она только что разговаривала,
Она встала.
— Прошу прощения, но перед сеансом мне необходимо принять душ, сделать прическу и вообще… подготовиться. — Она заставила себя посмотреть на Чейза равнодушным взглядом. — Что, по вашему мнению, мне следует надеть?
— Вы меня вполне устраиваете и в этих сапогах, брюках для верховой езды и кожаной куртке. А если у вас нет привычки принимать душ после того, как вы покатаетесь на лошади, то не стоит это делать и сейчас. Мне нужно видеть вас такой, какая вы есть на самом деле, а не такой, какой, по вашему мнению, вас хотел бы видеть я. Не нужно делать прическу, не нужно освежать макияж. Не нужно вообще ничего особого. Позвольте мне просто смотреть на вас.
Собственно, именно это он и делал, причем взгляд его был таким, что Сиена невольно поежилась.
Знакомый Малоуну звук нарастал. Это возвращался в поместье один из вертолетов. Сначала он был лишь черной точкой, затем превратился в нелепую стрекозу и вскоре уже приземлился на посадочную площадку, расположенную на полпути между шато и монастырем.
— Я жду не дождусь увидеть, как продвигается ваша работа, — с едва уловимой угрозой в голосе проговорил Белласар. Но было очевидно, что мыслями он уже где-то в другом месте. В следующий момент он сошел с террасы и двинулся по выложенной камнями дорожке, петлявшей мимо розария и фонтана, по направлению к мужчине, который выбрался из вертолета.
4
Мужчина стоял слишком далеко, чтобы Малоун мог его как следует рассмотреть. Сердечность, с какой они с Белласаром обнялись и потом пожали друг другу руки, говорила о том, что эти двое хорошо знакомы, причем некоторое время не виделись. Шире в бедрах и талии, нежели в груди, посетитель имел узкие покатые плечи, как бывает у человека, большую часть дня проводящего за письменным столом. Он был одет в костюм и галстук, волосы на его голове сохранились только на висках. С такого расстояния точно определить его возраст Малоун бы не взялся, но даже отсюда он видел, что посетителю явно за сорок.
Толстяк с тревогой оглянулся на несколько больших деревянных ящиков, которые выгружали из вертолета. По всей видимости, они были достаточно тяжелыми, поскольку каждый несли по двое мужчин. Один из них споткнулся, едва не выронил свой край ящика, и толстяк метнулся к нему, размахивая руками. Он пролаял приказ быть осторожными так громко, что его голос донесся даже до террасы.
— Ох уж эта жизнь богемы! — едко прозвучало слева.
Малоун неохотно перевел взгляд от вертолета вбок и увидел вышедшего из шато Поттера.
— Приятный разговор за завтраком, и, главное, совершенно некуда торопиться, не так ли?
— Я уже обсудил эту тему с вашим боссом, — сказал Малоун.
— Что ж, в таком случае не буду повторяться. — Поттер снял очки и протер стекла. — Я никогда не подвергаю сомнению методы работы, если они приносят результаты. Доброе утро, Сиена.
— Доброе утро, Алекс.
— Как покаталась? — спросил он и, не дожидаясь ответа, задал новый вопрос: — Ну как, ты поладила с мистером Малоуном? Он порой бывает резковат.
— Я этого не заметила.
— Значит, он таков только со мной.
Поттер водрузил очки обратно на переносицу и сошел с террасы. Он шел той же дорожкой, которой чуть раньше прошел Белласар, — мимо розария и фонтана, и по мере того, как он удалялся, его квадратная фигура становилась все меньше. После того как он присоединился к своему хозяину и его гостю, все трое вошли в монастырь.
— Я ему явно не нравлюсь, — заметил Малоун. — Но скажите мне, не ошибусь ли я, предположив, что и с
