действий, дает понять, что другие люди очень чувствительны. Усвоив урок о ранимости других, ребенок начинает соблюдать чьи-то границы и осознавать свои собственные границы духовного суверенитета.
Если мама имеет понятие о сексуальных границах, то есть уважает собственное сексуальное «я», то она не нарушит границ ребенка, например таким образом: «Почему ты так поздно вернулась? Наверное, уже непристойными делами занималась?» Это было бы оскорблением сексуального «я» дочери.
Сексуальной агрессией является даже такое «невинное» поведение матери: как только юноша собирается на свидание, у матери начинает болеть голова. Покидая больную мать, молодой человек испытывает чувство вины. А в результате он может стать импотентом, поскольку это чувство вины мешает естественному развитию отношений с девушкой и становлению его мужского достоинства. Он может отказаться от всяких взаимоотношений с девушками (стена самоизоляции) и всю жизнь играть роль «хорошего мальчика, не покидающего свою маму».
Если у одного родителя нет никаких понятий о внутренних границах, а другой родитель построил для своей защиты глухие стены, то ребенок в такой семье может метаться от крайней ранимости до полной нечувствительности к вторжению в его духовное пространство. И нормальные отношения с людьми у него не сложатся.
Следует подчеркнуть, что и в функциональной семье все ее члены несовершенны. Это в природе человека. Есть такая английская поговорка: «У каждого пупок попахивает».
Совершенства в природе просто не существует. Так позвольте же вашим детям ошибаться и не унижайте их из-за этого. Учите исправлять ошибки, но не дайте им повода усомниться в том, что они особенные, чудесные и безгранично любимы вами.
Когда родители не могут объяснить детям их ошибки, они берут на себя роль непогрешимого божества и перекрывают путь к развитию связей с «Высшей силой», о которой у каждого могут формироваться свои понятия.
Что бывает, когда родители не позволяют детям быть несовершенными и требуют быть только хорошими и послушными? Реакция может быть двоякой. Дети могут тратить все силы на достижение совершенства и обязательно когда-нибудь потерпят неудачу. Либо они отдалятся от родителей, «забастуют», станут бунтовщиками, «плохими» в глазах родителей.
В зрелом возрасте это сказывается двумя крайностями: либо человек постоянно контролирует себя, не может расслабиться, кстати, пытается контролировать и супруга, и детей, то есть грубо диктовать им, как себя вести, либо вообще не имеет понятия о вопросах контроля.
Сверхконтролирующими бывают жены больных алкоголизмом, а сами больные обычно теряют контроль над своим поведением. Сверхконтролирующие жены не могут жить без страха, боли и гнева. Они полны страха потерпеть неудачу при любом жизненном испытании.
Только после того, как будут удовлетворены потребности ребенка в ласке, внимании, он сам научится понимать свои желания, нужды. Взрослые не всегда знают, чего они хотят. А когда осознают свои желания, не всегда знают, как попросить других удовлетворить их, не испытывая при этом чувства неловкости, вины или стыда.
Это может быть результатом воспитания в дисфункциональной семье, в которой с эмоциональными потребностями ребенка могут поступать следующим образом: или никогда не позволять детям делать что- либо самостоятельно; или подвергать детей нападкам, по меньшей мере словесным, за то, что они выражают какие-то желания; или просто игнорировать желания детей.
В первом случае, когда родители все делают сами, не давая детям никакой самостоятельности, дети вырастают слишком зависимыми, без навыков заботы о себе.
Во втором случае, когда родители могут отругать ребенка за то, что он что-нибудь хочет, ребенок усваивает, что для него небезопасно выражать свои желания.
В третьем случае, когда родители игнорируют желания ребенка, просто не реагируют на обращения к ним, вырастают люди, которые, как правило, не имеют своих желаний, которым и в голову не приходит, что можно что-то хотеть.
В моей практике мне встречалось много людей, считавших свой брак неудачным. В этих браках не только мужья ничего не делали для удовлетворения потребностей женщин, но ни женщины, ни мужчины не могли даже сформулировать, что же они хотят. Они неопределенно выражали свои желания: «Хотелось бы, чтобы он (она) был(а) внимательнее ко мне, чтобы помогал(а)». Как потом выяснялось, супруги никогда не говорили друг другу о своих желаниях.
Надо признать за Машей право плакать, кричать, а, возможно, упасть посреди комнаты и биться ногами об пол, хотя последнее более подходит трехлетнему ребенку. Значит, у Маши случилось что-то такое, что на минутку отбросило ее до уровня трехлетней девочки. А может, ей мешали взрослеть и у нее закрепились задержанные, незрелые формы поведения. Сила реакции может объясняться и силой стресса.
Одна мама рассказала мне о том, как нашла верное средство воздействовать на своих детей в подобных ситуациях: «Пока я кричала на дочку: «Прекрати! Ты ведешь себя как глупая, маленькая девочка. И тебе не стыдно?» — ничего не помогало, она еще сильнее билась ногами об пол. Но однажды я подошла к ней и взволнованно спросила: «Скажи мне, что с тобой происходит, что ты должна была упасть на пол и так сильно биться, что ты вынуждена так плакать и поднимать такой крик?» Удочери сразу высохли слезы, она поднялась, обняла меня и начала сбивчиво рассказывать, как ее девочки назвали ябедой, как это было несправедливо».
Что же случилось? Почему изменилось поведение девочки? Весь секрет в том, что мать приняла как должное «ужасное» поведение дочери с проявлениями гнева, отчаяния и т. п. Для этого возраста ничего из ряда вон выходящего в поведении девочки не было. Признать право ребенка на проявление своих чувств и помочь ему найти приемлемые формы их выражения — вот и все, что нужно.
В одной семье росли две сестры — семилетняя Наташа и трехлетняя Люся. Оба родителя работали. Случилось так, что в этот год они не могли отдать детей в детский сад. Наташа стала нянчить младшую Люсю. Слишком большая ответственность для семилетней девочки! Наташа все время боялась, что не уследит за Люсей и получит нагоняй от мамы. К тому же так хотелось поиграть с девочками своего возраста, покататься на велосипеде, но на ней — забота о сестренке.
Наташа была поставлена в положение ответственной, что не соответствовало ее возрасту. Поэтому она выросла не по годам серьезной, требовательной, все ее называли «мать-командирша».
С другой стороны, младшая сестра Люся росла забалованным ребенком, которому позволялось вести себя как угодно, включая формы поведения, подходящие лишь маленьким детям. Когда ей исполнилось восемь лет, она позволяла себе такие проявления гнева, которые обычно свойственны двухлетним, и некому было противостоять этим капризам. Ее все любили, она была окружена вниманием, и никто не объяснил, чего от нее ожидают, никто не подвел ее к уместным формам проявления своих настроений.
Люся осталась эмоционально незрелой, своей жизнью она никогда не управляла, достаточно было заглянуть в ее спальню — сплошной хаос. Такая же путаница свойственна была и ее отношениям с мужчинами.
Ни одна из сестер не имела возможности действовать соответственно возрасту. Обеим девочкам не
