ущелье по-прежнему была тишина. К вечеру опять похолодало. Низкие тучи выползали из-за Большого хребта и плотно обволакивали вершины.
Степан решил проверить, какую позицию выбрал Мустафар Залиханов с пулеметчиками.
— Кто идет?! — окликнул Степана знакомый голос Залиханова.
— Тише, Мустафар.
Степан подошел к бойцам.
— Сейчас будьте особенно внимательны. Вас четверо. Каждый может по часу вздремнуть, кроме сержанта Кучеренко. Но только по очереди.
— Зачем спать, товарищ старший лейтенант? — раздался в темноте голос Каюма Тагирова. — Спать нельзя. Часовой спал — Чапай убили. Зачем спать?
— Правильно. И все же, Каюм, по очереди можете вздремнуть. А у троих — чтобы ушки на макушке.
Степан вернулся к отряду. Здесь, в стороне от дороги, можно было зажечь фонарик. Он отыскал поваленную ель. На ее широких лапах, закутавшись в плащ-палатки, обняв винтовки и автоматы, спали бойцы.
— Товарищ старший лейтенант, — окликнул Степана Суворов, — идите сюда, здесь теплее.
Захар приподнялся, уступая место командиру. Ветки затрещали под его могучим телом. Захар устелил сыроватую хвою краем своей плащ-палатки.
— Ты сам-то укройся, простынешь, — укладываясь поудобнее, сказал Степан Рокотов и усмехнулся: таким нелепым сейчас показалось это «простынешь»!
— Вы, товарищ старший лейтенант, вроде моей мамы. Она все боялась, как бы я насморк не схватил… Эх, где она сейчас? — Захар вздохнул.
Степану, как всегда перед боем, не спалось. Возле самого уха он чувствовал теплое дыхание Захара Суворова. «Ребенок, совсем ребенок, — думал Степан. — Хоть и вымахал с коломенскую версту… Ловить бы сейчас тебе язей на родной Оке. Что ждет тебя завтра, а может быть, и сегодня в этих незнакомых горах?» Думая, что Захар спит, Степан осторожно, чтобы не разбудить, повернулся, прикрыл его плащ-палаткой. Но Захар вдруг заговорил:
— Товарищ старший лейтенант, вы знаете, про что я думаю? Про орлов. Мустафар Залиханов интересную сказку как-то рассказывал. Не слыхали?
— Слыхал. Это, Захар, древняя горская легенда. Красивая легенда.
— Пускай легенда. А вот вчера… старший сержант Петросян… Я теперь, когда орлов увижу, так и буду думать о нем…
Степан ничего не ответил, с каким-то тревожным, щемящим чувством вслушивался он в дыхание спящих бойцов.
«Неужели все эти солдаты так быстро привыкли к войне? — думал он. — Спят сном уставших тружеников, а завтра — снова в бой. И кого-то из них завтра не будет рядом, и лишним окажется котелок борща. Сколько писем, которые принесет почтальон, останутся нераспечатанными! А сколько жен, матерей будут читать вести с фронта, и разговаривать, и радоваться весточкам от мужей, сыновей, которых уже не будет в живых…»
Сон не шел к Степану. Он достал из полевой сумки блокнот, карандаш, включил фонарик. Степан не любил писать письма и почти никогда не писал их. Но сейчас, перед боем, ему захотелось поговорить с Ольгой. Писать было неудобно. Он осторожно повернулся на бок, оперся на локоть.
«Дорогая моя! Сейчас глубокая ночь. В просветах облаков сверкают очень крупные звезды. Почему, когда мы поднимаемся в горы, звезды кажутся такими крупными? Наверное, потому, что мы становимся ближе к ним. Я пишу тебе при свете фонарика. Утром, а может быть, раньше предстоит бой. Но сейчас мои бойцы спят на сосновых ветках. Очень крепко пахнет хвоей, и я вспоминаю последний новогодний вечер в нашей школе. Тогда тоже пахло хвоей и мандаринами. А помнишь, какой ты мне сшила смешной костюм Арлекина? Он был раскрашен акрихином, и у меня из карманов нелепо торчали мандарины…
Как я хочу тебя видеть, родная! Как хочу, чтобы мы с тобой встретили еще не один Новый год… Вчера погиб Аршак. Погиб у нас на глазах. Об этом тяжело писать. При встрече я расскажу тебе о его героической гибели. Будь прокляты эти фашисты!..»
…Степан забылся совсем ненадолго и очнулся оттого, что кто-то его тормошил. Он приподнял голову. В предрассветных сумерках уже четко различались ели. Над ними низко плыли грязные облака, еще не подсвеченные солнцем. Перед Степаном стоял боец из охранения. Он наклонился и испуганно зашептал:
— Немцы, товарищ лейтенант, много немцев.
— Поднимай людей. Только тихо, без лишнего шума. — Степан подтолкнул спящего Суворова. — Вставай, Захар. Быстро.
Степан торопливо вырвал листок из блокнота, вложил его в один конверт с письмом Аршака Петросяна и бросился к кромке леса.
Пробежав несколько метров, он упал на землю, подполз к трухлявому пню, глянул вниз. Егеря шли, растянувшись в длинную колонну. Следом двигался караван мулов. Сильные животные с трудом переставляли ноги. Степан разглядел на их спинах части разобранных горных орудий и минометов.
При такой растянутости колонны взрыв скалы не даст хорошего результата. Только бы не поторопился сержант Кучеренко! Сейчас голова колонны остановится. Егерям надо переходить речку, и они должны скопиться у брода под Бычьим Лбом. Так и есть, идущие в голове колонны остановились и затем по одному стали переправляться через узкий брод. А егеря с мулами все подходили, толпясь у брода.
«Пора. Вот теперь пора! Видит ли это Кучеренко?» — подумал Степан, и в этот момент вздрогнули горы. Ослепительная вспышка на миг озарила нависший над ущельем Бычий Лоб. Могучий взрыв раздробил скалу. От этого взрыва встряхнулись соседние вершины и сбросили с себя веками лежавшие гранитные глыбы. Каменная лавина обрушилась на головы егерей. Снизу слышались стоны раненых, дикий рев мулов.
В ущелье под взорванным Бычьим Лбом заметались в панике оставшиеся в живых егеря.
— Огонь! — крикнул Степан.
— Бей гадов! — подхватили его команду бойцы.
Не ожидавшие нападения гитлеровцы бросились в лес, оставляя трупы на берегу речки. Но вскоре они опомнились, открыли ответный огонь. У кромки леса стали рваться мины.
Разгоряченный боем, к Степану подбежал Захар Суворов. Лицо его выражало мальчишеский азарт.
— Товарищ старший лейтенант! Пошли на фашистов! Мы им отомстим за Петросяна! За всех!..
Но Степан видел: немцы уже почувствовали, что перед ними небольшая группа, и, выпустив по кромке леса еще несколько мин, сами перешли в атаку. Перебегая от камня к камню, они приближались.
— Гранаты к бою! — крикнул Степан.
— Товарищ старший лейтенант, ведите в атаку!.. — повторял Суворов. — Мы их… гадов!..
— Слушай, Захар, — охладил его пыл Степан, — постарайся как можно быстрее добраться до штаба полка. Доложи майору Ратникову обстановку. Будешь проходить мимо Бычьего Лба — там на южном склоне сержант Кучеренко с тремя бойцами. Скажешь им, чтобы отходили.
— Я — в тыл, а вы тут…
— Слушать приказ! — перебил его Степан. — Передашь Ратникову, что будем драться до последнего, но егерей нам не удержать. Нужна помощь.
Рокотов достал конверт с письмами, протянул его Захару.
— Это передашь командиру полка.
Захар переминался с ноги на ногу, растерянно смотрел на командира.
— Я в тыл… А вы… — Лицо солдата исказилось гримасой. Захар пытался скрыть выступившие на глазах слезы.
— Выполняйте приказ, красноармеец Суворов! — строго прикрикнул Рокотов.
