Мужчина вздохнул с облегчением:
— Как я рад это слышать! А я уж думал, кто-то из министерства приехал на день раньше.
— Из какого министерства?
— Сельского хозяйства. Они приезжают считать овец, чтобы определить размер субсидии. Вчера они были у Койньяха Йена, и я не успел перевезти его овец к себе, — мужчина мотнул головой в сторону небольшого фермерского дома на другом берегу. На холме был размечен участок земли, а среди вереска белели овцы.
— Но там уже есть овцы, — нахмурился Фин.
— Ну да. Это мои.
— А зачем вам везти сюда овец Койньяха Йена?
— Чтобы чиновник министерства решил, что у меня вдвое больше овец, чем на самом деле, и увеличил субсидию.
— То есть одних и тех же овец считают дважды?
— Ну да, — мужчину явно удивляла несообразительность Фина.
— Вы точно хотите, чтобы мы об этом знали?
— Да это не секрет, — снисходительно ответил хозяин сторожки, — даже чиновник министерства знает. Если овцы будут здесь, когда он приедет, он их посчитает. Только так мы можем свести концы с концами. Поэтому мне пришлось взяться за эту работу.
— А кем вы работаете? — спросил Ганн.
— Смотрителем. Приглядываю за усадьбой, пока сэр Джон в отъезде.
— Сэр Джон? А фамилия?
— Вулридж, — смотритель хмыкнул. — Он говорит, чтобы я звал его «Джонни», но мне это не нравится. Он все-таки сэр. — Мужчина протянул большую руку: — Кстати, я Кенни. Тоже Койньях, так что все зовут меня Кенни. Большой Кенни.
Фин вытащил помятую ладонь из железной хватки Кенни и принялся ее разминать.
— Что ж, Большой Кенни… А Джонни здесь?
— Нет. Сэр Джон не бывает здесь летом. Он привозит сюда людей в сентябре. Осень — лучшее время для охоты.
Ганн достал из кармана лист бумаги, развернул его.
— А как насчет Джеймса Минто?
Кенни помрачнел, вены вокруг его носа побагровели.
— Ах, этот… Да, он здесь. Он всегда здесь.
— И похоже, вы этим недовольны, — заметил Фин.
— Я сам против него ничего не имею, сэр. Но его тут никто не любит. Конечно, кто-то должен бороться с браконьерами, и это у него получается хорошо. Но ведь можно одно и то же делать по-разному, если вы меня понимаете.
— И вам не нравится то, как это делает он, — сказал Ганн.
— Да, сэр. Не нравится.
— А где нам его найти? — спросил Фин.
— Он в старом доме на южном конце пляжа, среди дюн, — Кенни вдруг замолчал, как будто вспомнил, с кем говорит. — А что он сделал? Убил кого-то?
— Вы бы удивились, если бы он это сделал?
— Нет, сэр. Я бы не удивился.
Дом Минто располагался в дюнах, у конца прибрежной дороги. Раньше его, видимо, сдавали отдыхающим. Из дома открывался вид на весь огромный пляж, от далекого океана на западе до Уиг-Лодж на востоке. Красивый охотничий домик стоял в надменном одиночестве на утесе над песками. Позади поднимались горы, многослойные, бледно-пурпурные и синие. Напротив, на дальней стороне пляжа, виднелись белые строения Балле-на-Силле, родины шотландского пророка Кеннета Маккензи.
— Конечно, — говорил когда-то отец Фину, — мы помним его гэльское имя, Койньях Одар, а мир знает его как Брэхенского Провидца. — Фин ясно помнил, как сидит на краю махера, а отец собирает воздушного змея и рассказывает. Он узнал тогда, как призрак, возвращавшийся к своей могиле в Балле-на-Силле, велел старой матери Койньяха искать в близлежащем озере маленький круглый синий камень.
— Он сказал, что мать должна отдать камень сыну, и он сможет видеть будущее, если поднесет камень к глазу.
— И она дала ему камень? — спросил Фин, который слушал отца с широко открытыми глазами.
— Да, сынок, дала.
— И он правда видел будущее?
— Он предсказал много вещей, Фионлах, и они исполнились.
Отец зачитал ему целый список рифмованных пророчеств, которые для маленького Фина ничего не значили. Но сейчас он, уже взрослый, глядел на могильные камни на махере и вспоминал пророчество, исполнения которого его отец уже не увидел. Брэхенский Провидец написал: «Когда люди в безлошадных экипажах поедут под морем во Францию, Шотландия вновь воспрянет, свободная от угнетения». Когда они с отцом пускали воздушных змеев на пляже, Маргарет Тэтчер только начинала задумываться о тоннеле под Ла-Маншем. Тогда даже самые ярые националисты не могли предположить, что еще до конца века в Эдинбурге будет заседать шотландский Парламент. А Койньяха Одара сожгли за колдовство за три века до этого.
— Это волшебное место, — заметил Джордж Ганн. Ему пришлось повысить голос: ветер громко свистел в высокой траве.
— Да, верно.
И Фин вспомнил, как в XIX веке фермер обнаружил в песках Уига Шахматы острова Льюис. Их изготовили из моржового клыка норвежские резчики в XII столетии. Стоя здесь, легко было понять этого фермера, который принял фигурки за эльфов и гномов — волшебных существ из кельтского фольклора. Рассказывают, что фермер, увидев их, тут же пустился наутек.
Когда полицейские закрывали двери машины, из дома вышел человек. На нем были молескиновые брюки, заправленные в высокие черные ботинки, толстый шерстяной джемпер и куртка с кожаными заплатками на плечах и локтях. На руке у мужчины висел дробовик, на плече — брезентовая сумка. Черные волосы коротко подстрижены, лицо худое, глаза редкого бледно-зеленого оттенка. Несмотря на темный летний загар, на лице были видны желтые следы синяков, а на рассеченной губе — заживающие шрамы. Фин решил, что мужчина примерно одного с ним возраста. Тот остановился, затем закрыл дверь и направился к полицейским, едва заметно прихрамывая.
— Чем могу помочь, джентльмены?
Говорил он негромко, мягкие интонации кокни были едва слышны в шуме ветра. Однако в его глазах необычного цвета читалась настороженность, а в позе — напряжение. Было в нем что-то от кошки, готовой в любой момент броситься на добычу.
— Джеймс Минто? — спросил Фин.
— А кто спрашивает?
— Сержант Финлей Маклауд, — полицейский кивнул в сторону помощника, — и констебль Джордж Ганн.
— Документы? — Минто все еще смотрел на них с подозрением. Оба показали ему удостоверения, он изучил их и кивнул: — Ладно, вы меня нашли. Что вам нужно?
Фин наклоном головы указал на дробовик:
— у вас есть на него лицензия?
— А вы как думаете? — настороженность Минто переросла во враждебность.
— Я думаю, что задал вопрос, на который вы не ответили.
— Да, у меня есть лицензия.
— Кого собрались стрелять?
— Кроликов, если вам так уж надо знать, сержант, — Минто вел себя, как отличный солдат, который решил продемонстрировать презрение к старшему по званию.
