фон традиционен для всех киотов региона. Я уже было собралась повесить в нём керамическое изображение Марии и Иисуса в стиле делла Роббиа. Но когда краска высохла, рабочие наполовину в шутку, наполовину всерьёз заговорили о «чуде» киота. «Только чтобы не дошло до папы, — предупреждали они, — иначе появятся сотни пилигримов». Я понять не могла, о чём они. «Да вы посмотрите, что произошло». И я посмотрела.
И сама увидела слабые, но отчётливые очертания белых крыльев, лица и развевающихся одежд парящего ангела. Конечно, тут дело в разбавленной краске. Я спокойно отставила керамическую Марию в уголок и поручила «чуду» следить за гранатами и боярышником.
Спустя несколько недель, в самый разгар цветения красных маков, под киотом раскрыли бутоны штук десять белых маков. Ни на одном поле безудержно цветущей Тосканы я ни разу не видела белых маков, не видели их и рабочие. Мы шутили, но глаз было не отвести.
Местные жители утверждают, что в нашем регионе обитает много духов. «Разве вы не чувствуете чего-то необычного на ступенях церкви Святого Франческо?!» — спрашивали меня. Нет, не чувствую. Ничего. Но серьёзно отношусь к самосевным белым макам и туманному изображению ангела.
Теперь мы делаем себе новую каменную стенку, она имеет такую конструкцию, что я смогу насадить подстригаемый садик. Над этим уровнем, в конце огорода, мы каждый год сеяли сотни семян топинамбура. Подсолнухи, ростом с девятилетнюю дочь наших друзей, как уменьшенные солнца, освещают мой дом.
В моих планах много проектов: третий фонтан, небольшой участок под малину, изгородь из каштанов, обвитых дикой ярко-красной ругозой.
Дом и сад за десятилетие порядком изменились (в первые годы мы только вырубали и расчищали участок), одновременно произошли изменения и в нашей жизни среди итальянцев. Когда-то мы были чужаками, настолько сумасшедшими, что купили дом, простоявший заброшенным около тридцати лет. Теперь мы просто живём здесь. Считается, что, когда американцы переезжают в чужую страну, местные жители никогда полностью их не принимают. Но это так же неверно, как и думать, что иностранные приезжие воспринимают всех местных как набор забавных типажей. Для нас Кортона — дом. Мы не рассчитывали на такой духовный сдвиг, но так получилось. У нас есть друзья-итальянцы, и каждый, кого мы знаем тут, — исключительно индивидуальная личность. Наши соседи близки нам, как семья. Какая удача, что теперь и мы включены в спаянное содружество, которое когда-то нашли в этом небольшом городке. Я никогда и не мечтала, что нам может быть так комфортно в самом широком смысле слова.
Я осознала глубокую перемену в своей жизни на церемонии, когда меня сделали почётной гражданкой этого благородного города. Нигде не умеют проводить церемонии так, как в Италии. Я шла через площадь за группой людей в средневековых костюмах в сопровождении грохочущих труб. Карабинеры в нарядной униформе эскортировали меня в Городской зал четырнадцатого века. Потрясающе! Ужас был в том, что мне полагалось произнести десятиминутную речь по-итальянски. Я так боялась. Но потом взглянула на всех моих друзей, на аудиторию — все улыбались, все принесли цветы.
Это событие символизировало, насколько неожиданно повернулась моя жизнь. Нас всех меняет место обитания. Я до глубины души удивилась, когда поняла, насколько Италия в корне другая; когда узнала, что мир велик и что итальянцы не такие, как мы. Я очень счастлива, что это так.
Когда я впервые оказалась в Кортоне, я всё думала, чем могу отплатить им. Я думала: может, заняться преподавательской деятельностью или помочь собрать деньги для стипендий. Я не представляла, что напишу три книги о новой жизни в этом месте и что неожиданный отклик на эти книги поразит не только Эда и меня, но и принявший нас город. Когда была опубликована книга «Под солнцем Тосканы», я не ожидала, что её прочтёт кто-то в Кортоне. Поначалу, напечатавшись в небольшом издательстве, я предполагала, что она выйдет в свет и, как мои книги поэзии, будет благосклонно принята семьей, коллегами и друзьями, а может быть, друзьями друзей, и только. Но всё же ради конфиденциальности я изменила имена. После того как книга появилась в итальянском переводе, жители города отводили меня в сторону с вопросом: «Почему ты изменила моё имя?» Теперь мне многие рассказывают о своём участии во Второй мировой войне, или что-нибудь о древних праздниках пшеницы, или личную историю. «Напишешь об этом, правда?» — спрашивают они. Для меня это важно.
Когда путешественники, прочитавшие мои книги, начали приезжать в Кортону, торговцы и жители были в восторге не только из-за экономической выгоды, но и потому, что эти люди, подыскивавшие себе здесь жильё, заинтересовались местной культурой, искусством и историей. Никому не нравятся забывчивые или несносные туристы. В Кортоне таких крайне мало. Мы из своего дома часто видим людей на дороге внизу, зарисовывающих или фотографирующих Брамасоль или приходящих к нам с другими людьми, с которыми познакомились на прогулке из города. Если мы на участке, мы болтаем с ними. За последние пять лет я познакомилась с огромным количеством людей. Местные художники в городских магазинах продают картины с изображением нашего дома. Пока нас ещё шокирует, что на стене в ресторане висит картина с видом Брамасоля, но я стараюсь не обращать внимания.
Мне лестно, что кто-то прошёл целую милю, чтобы увидеть то, о чём я написала. Мои книги не создают для нас проблем, как считают многие, наоборот, они сделали нашу жизнь ещё более насыщенной. Иногда я слышу, как кто-нибудь спрашивает полисмена: «Где тут дом той американской писательницы?» «Садитесь в машину — я вас отвезу», — предлагает он. Мы слышали бесконечные рассказы о таких путешественниках, которых приглашали к обеду, подвозили по дороге, которым предлагали стакан святого вина. Открытость и щедрость, которые мы встретили в людях Кортоны, они готовы дарить даже незнакомцам, прибывшим всего на три ночи.
«Да брось, не может там быть такой идиллии, как ты рассказываешь», — часто опровергают меня. «Там даже лучше», — отвечаю я. Если бы я только могла воздать должное красоте жизни среди кортонцев!
Теперь в Кортону прибыла студия «Дисней».
Осенью я много путешествовала, участвуя в презентациях своего романа «Лебедь». Мне приходилось метаться по аэропортам, выстаивать в длинных очередях, потому что каждый день надо было переезжать из города в город. Эд помогал киношникам в поисках виллы, которую можно было бы превратить в точную копию Брамасоля. Он прислал мне снимки городской площади, искусственно заснеженной для съёмок рождественской сцены, и огромного торта, диаметром около двух метров, с выложенной ягодами надписью «Под солнцем Тосканы», который был подан на вечеринке по случаю начала работы над фильмом.
Приехав в Кортону, уже погруженную в киносъёмки, я ощутила, что город заряжен кинематографической энергией. Не верилось, что всё это имеет отношение ко мне. Поразительно, возбуждающе — и вместе с тем нереально. Вилла Лаура, которую Эд теперь называет Брамасоль-два, как и наш дом, много лет была заброшена, хотя ей и не сравниться с настоящим Брамасолем. Дайана Лейн похожа на сказочную принцессу. Она играет тот день, когда я мыла стены и нашла фреску, и тот вечер, когда была буря и на мой подоконник села сова. Она исполняет роль меня. Какое странное выражение. До чего удивительный поворот в моей частной жизни писателя. Какое место займёт всё это в моей биографии? Любопытно.
Одри Уэллс, директор и сценарист, напоминает мне Эшли. Она такая же красивая, целеустремленная и в то же время скромная. Мы провели вместе несколько дней, и только потом она начала писать сценарий, потом я ещё ждала, интересуясь, как она трансформирует мои страницы в визуальный ряд фильма.
Получив готовый сценарий, я целый день боялась его открывать, потом прочла залпом, захваченная остроумием Одри и её способностью выделить каждое событие и подчеркнуть его суть. Хотя многое было изменено, я почувствовала, что дух книги не затронут, а, напротив, усилен. Читая её строчки Эду, я громко смеялась. У главной героини Фрэнсис появился итальянский возлюбленный. «Как жаль, что мне не пришла в голову эта идея», — шутила я в разговоре с Эдом.
Все спрашивают: «Что даст фильм для твоей книги?» Но вот на полке в моём кабинете рядом с английским изданием стоят переводы на французский, эстонский, китайский, иврит и другие языки. Фильм — ещё один перевод, и в то же время у него своя судьба.
Меня восхитило, как голливудская кинокомпания взаимодействует с людьми из этого обнесённого стенами города на холме. Но тосканцы издревле мудры — их ничто не выводит из равновесия, не шокирует и не восхищает. Они не больны звёздной болезнью. Мне уже кажется, что можно написать книгу и снять фильм о том, как снимался тот фильм. Молодой ассистент итальянского продюсера вскоре завязал роман с
