умоляющей улыбкой.
— Ради бога, Лиз, эта даже не его квартира, — резко сказала Мэри. — Кроме того, я никогда не живу у Митчелла.
— Почему?
— Потому что… потому что не живу, и все. Мы стараемся сохранять собственное пространство. Частную жизнь. Я не хочу, чтобы он был у меня под каблуком, а он не хочет, чтобы я все время болталась рядом с ним.
— Да, но иногда же ты остаешься у него на пару ночей. По выходным.
— Лиз, я не останусь у Митчелла в следующий уик-энд, — твердо сказала она. — Забудь об этом.
— Но ведь есть же какой-нибудь дом отдыха или другое место, куда тебе бы хотелось поехать. Например, в Чэмпнис? Ты все время говорила, что хотела поехать в Чэмпнис? Рассказывала про тамошних красавцев-массажистов. Может, там еще работает тот чех, который хотел на тебе жениться (ему была нужна виза). — Я оплачу тебе эти четыре дня. Ну, как?
— Почему ты так хочешь, чтобы я на фиг убралась из собственной квартиры? — сухо спросила она.
— Потому что… потому что мне нужно выдать ее за свою, Мэри. Ты же понимаешь.
— Но зачем? — взвыла она.
— Зачем? — саркастически отозвалась я. Не слушала она меня, что ли? — Затем, что я не могу сказать Брайану правду о своих электронных письмах, вот зачем. Он приезжает в Англию всего на четыре дня. После этого мы, может, еще шесть лет не увидимся, а за этот срок я, может, обзаведусь собственной квартирой. Пожалуйста, Мэри. Я даже подумать не могу о том, чтобы рассказать ему правду сейчас. Он меня запрезирает. Мы пробудем вместе всего четыре дня. И я не хочу половину из них оправдываться за все, что я наврала про свою жизнь за последние шесть лет.
— Тебе бы с этой историей на телевидении выступать, в передаче «Jackanory»[21]? — презрительно произнесла она. — Ты же всегда метила в актрисы, Лиз, но это действительно смешно. Ты вела себя как полная дура.
— Я знаю, Мэри. И я знаю, что прошу тебя о большом одолжении. Но его приезд очень много для меня значит…
— Наверно, но ты же не рассчитываешь, что все обстоит так же, как в момент, как вы расстались? — спросила она. — Шесть лет прошло, — добавила она, усмехнувшись.
— Конечно. Но я рассчитываю, — я надеялась, что идея об истинной любви может смягчить ее и она согласится.
— Мне кажется, ты требуешь слишком многого, — сказала она вместо этого.
— Может быть. И все-таки помоги мне. Поможешь?
Прежде чем ответить, губы Мэри сложились в жесткую тонкую линию:
— Нет, нет. Исключено. Мне нужно быть в Лондоне весь ближайший уикенд. Я, к сожалению, не могу менять все свои планы только потому, что ты сама поставила себя в дурацкое положение. Я считала, что достаточно того, что я готова предоставить тебе квартиру без блох, и это при том, как я сейчас загружена работой. Когда действительно общается со знаменитостями, а не сочиняешь истории про тренировки с Джинджер Спейс в шикарных фитнесс-центрах, то не остается времени распутывать сентиментальное вранье, которое нагородил кое-кто, у кого просто не хватает духу признать свои неудачи.
Она, торжествуя, хлебнула свой капуччино и уставилась на меня в ожидании реакции.
Корова! Она могла одним движением пальца решить все проблемы — и не сделала этого.
— Мэри… — взмолилась я.
— Ни в коем случае, — улыбнулась она. — Если ты решила жить в моей квартире без меня, то лучше забудь об этом.
Корова в квадрате! И это моя лучшая подруга с колледжа. К кому, как не ко мне, она пришла после своей неудачной попытки осветлить растительность на лице, в результате давшей ей яркие рыжие усы? Ко мне она приползла однажды с ужасным геморроем, решив, что умирает от неизвестной болезни. Было время, я знала о ней больше любого человека на земле. Может, припомнить ей все, что мы пережили вместе за годы, когда были так близки. И в радости, и в горе. Но нет. Она изменилась. Возможно, она станет отрицать, что это вообще когда-то было.
— А теперь, может, пойдем обедать? — спросила она, закрывая дискуссию. — Я знаю тут за углом один милый итальянский ресторанчик, куда тебя пустят даже в таком виде. Правда, я сегодня не пью. Ограничиваю себя в калориях. Мне нужно похудеть перед началом сезона вечеринок. Представляешь, вчера я получила первое приглашение на Рождество?
— Никуда я есть не пойду, — холодно ответила я. — Сама понимаешь, спешу в супермаркет за средством, чтоб вывести блох у себя в свинарнике. И с этими словами я покинула ее.
Я вышла из кафе с гордо поднятой головой. Я выяснила все, но не приблизилась к решению проблемы, связанной с приездом Брайана, и к тому же рассорилась с лучшей подругой. Почему она не поможет мне? Какая муха ее укусила? Я вдруг увидела страшную картину: вот она сидит в кафе за алюминиевым столиком и набирает на своем супермощном лэп-топе сообщение для Брайана, а потом посылает через свой мобильный телефон. Насколько я знала, у нее не было электронного адреса Брайана, но ей точно не составит труда найти его и выложить всю историю до того, как я успею с ним связаться.
И еще я забыла, прежде чем эффектно выйти, забрать свой единственный приличный подарок.
По дороге к метро я думала, как отомстить Мэри. Если бы мы еще учились в колледже, я могла бы написать о ней гадость на стенке туалета или подделать ее каракули и бросить в почтовую ячейку какого- нибудь дегенерата записку с признанием, что он ей нравится, но она боится пригласит его на свидание. Но как-то не придумывалось ни чего такого, чтоб она хорошенько помучилась и меня при этом не отправили в тюрьму.
Двигаясь по Сохо к ближайшему метро я миновала парочку радостных геев, сидевших бок о бок на террасе кафе, наслаждаясь летним солнцем и обществом друг друга. В ответ на шутки одного — другой улыбался. Они тайком трогали друг друга под столом и целовались поверх чашек с капуччино. Все были счастливы. У каждого было что-то свое. Каждый был в кого-то влюблен. Если Мэри еще не добралась до Брайана, то, может быть, она звонит Митчеллу, чтобы договориться на вечер о любовном свидании. Шепчет ему разные нежности по своей «Нокии», какие-то смешные прозвища, дурацкие шутки.
Разве я многого прошу — быть похожей на этих счастливых радостных людей? Все, что мне нужно, — это человек, которого бы я по-настоящему любила и который бы испытывал те же чувства ко мне. Да, я встречаюсь с Ричардом и должна испытывать к нему любовь, но дело в том, что Ричард как и я, чувствовал бы себя изгоем, проходя мимо этих супермодных людей. В конце концов, он всего лишь бухгалтер. Для него верх оригинальности — прийти на работу в носках как у персонажа из мультфильма. Или в галстуке Барта Симпсона если накатит чертовская смелость. Наверное, он мечтал о «форде сьерра», так чтобы проводить воскресные дни, намывая машину, а уж никак не нежась на солнце на террасе кафе.
А вот я хотела быть частью этой пьесы. Той пьесы, о которой пишут в цветных приложениях ко всем воскресным газетам. Я хотела заходить в кафе и заказывать латте, не опасаясь, что девушка за стойкой сочтет меня претенциозной. Я знала, что Брайан может не моргнув заказать латте. Я знала, что где-то Брайан составляет часть этой чарующей пьесы. С обычным парнем, вроде Ричарда, я всегда буду скучным делопроизводителем из предместья и никогда не проявлю свои истинные возможности. А с Брайаном я могла бы раскрыться как творческая личность. Я была уверена, что я — личность творческая. Я всегда это чувствовала, особенно после двух «баккарди».
Девушка с ярко-желтыми волосами, торчащими из головы полсотней маленьких рожек, вышла из дверей огромного магазина одежды, цокая шпильками, опровергающими законы тяготения, и наступила мне на ногу. Она даже не сказала «извините». В отличие от меня. Я извинилась за то, что мне наступили на ногу! Глядя, как она уплывает по тротуару — в розовой мини-юбке и полосатых колготках, приветствуя ярко одетых приятельниц, сидящих за столиками кафе, — я наливалась бессильной злобой, понимая, что она, видимо, просто не видела, в упор не видела, что я там стояла в армейском джемпере и джинсах.
«Да я сама была б ничуть не хуже, если б меня так раскрасить, — мысленно отчитывала я наглую девицу. — Я могла бы работать в той же телекомпании в Сохо. Варила бы кофе сотрудникам студии
