— Вот оно в чем дело! Так вы ей мстите за то, что она на ваше место машину ставит. — Ленни изобразил на лице догадливость, сощурив глаза и внимательно разглядывая Тасю.
— Не поняла только, в чем месть? — удивилась Тася. — Вы, конечно, если хотите, можете ей свое парковочное место уступить, только она от этого квалифицированней не станет. Ошибки арифметические в расчетах делает, пишет с ошибками грамматическими. На ее служебную записку без слез не взглянешь. Если она нечто подобное в Москву отправит, то у вас, Ленни, будут большие неприятности. Насколько мне известно, вы ее взяли под свою ответственность. Персональную.
— Тася, ну зачем вы так? У нее большой опыт работы по внешнеэкономической деятельности. А в остальном ей просто надо помочь. Вот она в пятницу просила вас зайти, а вы не пришли, полностью ее просьбу проигнорировав. Даже не позвонили, что зайти не сможете. Почему?
— Вы серьезно? Вы не знаете, что в нашей организации просить меня зайти можете только вы? И не просто просить, а даже требовать. Вы у нас тут генеральный директор. Все остальные могут только просить меня их принять. Или я не права? Может, я чего-нибудь пропустила? Надо на всякий случай в организационную структуру нашу глянуть. Не изменилась ли?
— Тася, это же формальности. Я же прошу вас проявить к девушке человеческое отношение, помочь.
— Ленни, человеческие отношения обычно носят взаимный характер. Я любовь без взаимности не понимаю, поэтому нянчиться с ней не буду и учить ее тоже ничему не буду.
— Хорошо, Анастасия Михайловна, я вас понял. Смотрите, как бы вам потом не пожалеть. — Ленни откинулся в своем кожаном кресле, даже от стола отъехал.
— Вы мне угрожаете, что ли? — Тася сама удивилась своей смелости. Наверное, уверенности ей придавало знание того факта, что Ленни находится на подозрении у старших московских товарищей.
— Ага! Угрожаю. — Ленни как-то очень нагло улыбнулся и небрежно махнул рукой в сторону выхода. — Не смею больше задерживать, идите работайте.
Тася вернулась в свой кабинет совершенно расстроенная. Мало того что опять перешел на официоз, так еще и открыто угрожать ей начал. Остапа явно понесло. Неужели он будет с ней воевать? Тася прекрасно понимала, что подобные войны ничем другим, кроме увольнения, никогда не заканчиваются. Даже при наличии такого мощного покровителя, как Викентий Павлович. Она сняла сапоги, взяла мобильник и пошла в курилку. После наглого взгляда Ленни Тасе вдруг очень захотелось увидеть милые лица курильщиц и послушать их безобидный треп. Однако в курилке никого не было, Тася устроилась поудобнее, закурила и набрала номер Павла. Мысль позвонить ему пришла к ней этой ночью, а после сегодняшнего разговора с Ленни Тася решила уже не откладывать дело в долгий ящик. Павел ведь работал в крупнейшей иностранной фирме, и у него могли быть связи с поставщиками иностранного оборудования, обслуживающими компанию «Монтажспецстрой-СПб». Не исключено, что кто-то из них причастен к истории с откатами, и если постороннему человеку об этом ничего не расскажут, то хорошей знакомой своего хорошего знакомого не исключено, что и дадут кое-какие сведения. Конечно, неофициальные. Но Тасе было необходимо хотя бы понять механизм откатного мероприятия.
Павел очень обрадовался Тасиному звонку и выразил свою готовность ей помочь. Озадачив Павла, Тася докурила сигарету и, так и не дождавшись никого из обычных завсегдатаев курилки, отправилась к себе в кабинет, где приступила к обычным текущим вопросам и сама не заметила, как время подошло к обеду. В этот момент ей позвонила Вера. Если бы не определитель номера, то Тася ни за что не догадалась бы, кто звонит, потому что из трубки раздавались непонятные всхлипы и рыдания. Наконец ей удалось разобрать, что что-то страшное произошло с Сельдереем.
— Сейчас приеду, жди! — крикнула она Вере в трубку, на ходу надевая шубу. В приемной она сообщила Аде Львовне, что у нее неприятности, и вылетела из офиса. Из машины она позвонила Штукиной, та ничего не знала и срочно кинулась к какому-то генералу отпрашиваться с работы.
Тася, сделав два круга по кварталу, где жила Вера, наконец с большим трудом въехала на поребрик и втиснула своего япончика между двумя огромными сугробами. До Вериного дома было довольно далеко, и Тася осторожно поковыляла к подъезду по обледенелым колдобинам тротуара. Даже удобные сапоги не спасали. Она представила, как Лена Штукина будет идти по таким колдобинам от самого метро, и в очередной раз порадовалась, что у нее есть япончик. Однако в этот самый момент как раз напротив двери в Верину парадную притормозила маршрутка, и из нее вылетела раскрасневшаяся Штукина.
«Да, у общественного транспорта все-таки есть свои преимущества!» — подумала Тася, вслед за Штукиной вбегая в парадную.
Строгий охранник в камуфляже преградил им путь.
— Куда? — строго спросил он Штукину.
— Куда надо! — Лена ткнула охраннику в нос своим удостоверением и попыталась обойти его. Но не тут-то было. Охранник плотно перегородил проход к лифту.
— В двенадцатую, к Вере Сергеевне, она нас ждет, — вежливо сказала Тася, нежно глядя охраннику в глаза.
— Минутку, гражданочки! Пройдемте. — Охранник упорно теснил их к переговорному устройству.
— Ну хорошо. — Штукина плюхнулась на диван для посетителей. — Давай, названивай. Ты пока названиваешь, она там таблеток наглотается или еще чего над собой учинит. Кто отвечать-то будет, а?
— Чего случилось-то? — заволновался охранник, однако на кнопку переговорного устройства все-таки нажал.
— Лен! У него ж инструкция. Он человек подневольный, чуть что — по шапке, уж тебе ли не знать! — Тася заступилась за неукоснительно исполняющего свои обязанности человека и тоже уселась рядом с подругой. Теперь главное, чтобы Вера взяла трубку.
В тишине парадной было хорошо слышно гудки переговорного. Тася достала телефон и набрала Верин номер. Трубку Вера взяла, и Тася опять услышала рыдания и всхлипы.
— Вер, мы внизу, открой нам дверь, а!
Через некоторое время гудки в переговорном устройстве сменились всхлипами.
— К вам тут гражданки две пришли, — смущенно сказал охранник.
Лена с Тасей кинулись к лифту. Когда они поднялись на этаж, дверь в Верину квартиру оказалась открытой настежь. Они зашли в квартиру, сняли сапоги и начали искать Веру. Квартира Веры и Сельдерея была никак не меньше их «дачки». Наконец они нашли Веру на кухне. Кухня городской квартиры по размерам слегка уступала размерам кухни на «дачке». Но только слегка. Вера сидела за большим обеденным столом, уронив голову на руки.
— Вер! Чего случилось-то? — ласково спросила Тася и осторожно погладила Веру по спине.
— Говори давай, а то я сейчас описаюсь! Так бежала, хорошо еще сумку взять не забыла, — заявила Штукина, стаскивая с головы беретку и пристраивая свою огромную сумку на стул.
— Мы сейчас обе описаемся, — добавила Тася.
Вера всхлипнула и застонала.
— Не томи, — строго сказала Штукина.
— Сельдерей с любовницей своей в Париж уехал! — выпалила Вера и зашлась в рыданиях.
— Тьфу ты господи! — выругалась Штукина. Она повернулась и исчезла в глубине квартиры. Видать, пошла раздеваться и искать туалет.
— Вер, а мы-то подумали, что умер кто! Ну ты нас и напугала. Подожди, я шубу сниму, и мы это дело перекурим.
Вера опять невразумительно застонала, а Тася направилась из кухни вслед за Штукиной.
Когда они опять собрались на кухне, Вера уже слегка успокоилась и курила.
— Давай рассказывай, только не реви больше, а то я тебе в морду дам. Не люблю я эти бабские штучки. — Лена Штукина тоже закурила.
— Не любишь, так и нечего было приезжать. Тебя не звал никто, я Тасе звонила, — проворчала Вера.
— Вера! Веди себя прилично. Мы обе кинулись. Я действительно подумала, что с Сельдереем страшная беда. Убили, посадили или еще чего нехорошее. Конечно, я Лену позвала, как без нее? — искренне удивилась Тася. — Подруги ж все-таки!
